Я ожидаю увидеть Настю, но появление на экране обеспокоенного лица матери на миг лишает дара речи, замолкаю на полуслове, чтобы уже в следующий миг, забывшись счастливым смехом, податься вперед к бесчувственному экрану сенсорного монитора!

– Мама! – я бы все отдала, чтобы сейчас кинуться в ее объятия! Пусть даже получу нешуточную выволочку за свое исчезновение. – Я… я так… я скучаю, мама!

Конечно, она оправдывает мои предчувствие в полной мере… Но я впервые за все время просто беспредельно счастлива и с трудом сдерживаю слезы.

– С ума сошла! Не предупредив никого - ни тетю, ни меня, ни сестру, - ни даже Леночку! И никакой связи! Телефон не отвечает, в скайпе не появляешься. Как ты могла?! Я чуть не поседела, думала заявление писать. Юленька, ты где? Почему глазки грустные? – так быстро меняется полярность, и я снова счастливо смеюсь.

– Мама. Я рядом! В Ялте! Недавно вернулась из Египта. Знаешь, какие там проблемы с интернетом? Все уже хорошо! Я дома скоро буду! А глазки грустные - просто уезжать не хотела. Ты же помнишь, как я грущу, когда заканчивается лето? Учеба, серые будни, лета так мало!

Мы просто молчим, и пальцы одновременно тянутся к экрану. Почувствовать. Ощутить. Перечеркнуть стену непонимания. Для меня, в свете безжалостного контраста чужого детства – осознать, что меня всегда любили. Пусть строгой и гиперответственной любовью! Мне не могли дарить дорогие подарки, мне подарили нечто гораздо большее, чем материальные ценности и свободу, которая выросла бы в эгоцентричную вседозволенность – мне дарили любовь и защиту, даже от себя самой… А я была так глупа, что воспринимала ее как стремление сломать и причесать под одну гребенку. Так мне сказал когда-то Дима: «Не по таким законам живет общество, серая толпа!» Могла ли я винить в этом мать? В том, что у нее, в стремлении уберечь меня, не хватило на это смелости – бросить вызов обществу?

– Как Настенка? Виктор вернулся?

Отчим вернется только на следующей неделе, а сестренка зажигает на пляже в компании одноклассников, у нее дружный класс, и она популярна. Мне это трудно понять, у меня школьные годы были кошмарными, но от радости за нее по телу разливается душевное тепло.

– Тебе понравилось в Египте? Ты видела пирамиду Хеопса?

– Да, мама. Помнишь, как историчка мне влепила пару за то, что я ей доказывала, что древние египтяне не могли такого построить сами, без высоких технологий?

– Ну, если б у меня была возможность принести ей сумку деликатесов, то…

– Она бы согласилась даже с тем, что их построил Сталин!

Мы смеемся уже синхронно. Маме очень идет улыбка. Разглаживаются мимические морщины, и линия скул обретает притягательный рельеф. Виктор, наверное, без памяти втрескался именно в ее улыбку. Ловлю себя на мысли, что, как только вернусь, сделаю все, чтобы она не гасла!

– А почему до тебя не дозвониться? – настороженно спрашивает мама, но я быстро нахожу ответ даже на этот вопрос.

– Да я телефон, представь, в бассейне утопила. Забыла, что висит на шее, и нырнула. На счастье, черт с ним! Сегодня-завтра восстановлю, и будем на связи!

– Я уже не знала, что думать! А где ты в Ялте остановилась?

– Да тут у Лекси вилла. Девчонка из очень богатой семьи, я про нее рассказывала тебе…

– А когда вернешься? Доченька, у меня сердце не на месте. Настя как пошутила, что тебя принц востока в гарем уволок, я думала, мне скорую вызывать придется…

– Мам, у них брюнетки не котируются. Принц? Не смеши моих тараканов. Там бы сразу произошел государственный переворот. И за принцами - это в Дубай. А Насте меньше давай всякие женские романы читать!

Они уводят от реальности. И сюжет с похищениями принцесс красиво расписан только на бумаге. В жизни все ужаснее.

– Позвони Леночке. Она места себе не находит.

– Конечно, мама! Только немного позже…

Кофе уже остыл, но я о нем забыла – мы говорили очень долго, как никогда прежде. Обо всем сразу, и ни о чем одновременно, а я ловила себя на мысли, что больше всего на свете хочу домой, в родную Феодосию! Это желание было со мной так долго, но мне самым убийственным способом не позволили его осуществить… Я обещаю звонить как можно чаще. Показываю свои хоромы, вышагивая по комнате с планшетом, окружающий пейзаж. Отвечаю, что не загорела, потому что загар временно не в тренде. После разговора с трудом прихожу в себя, загружаю страницу социальной сети. Надо, обрезать - так по живому.

Моя страничка «В Контакте», кажется, живет своей жизнью – лайки, бессмысленные комментарии, открытки, музыка на стене. Хорошо хоть у девчонок хватило ума не накидать поздравлений со свадебными платьями и обручальными кольцами. Эльки не видно, но Ленкин «онлайн» режет глаза. А мне хочется поскорее с этим закончить.

«Привет, Лекс. У меня очень резко поменялись планы.»

Ожидание ответа затягивается. Зато просто сыплются шаблонные «приветкакдела» от друзей, которых я не помню для чего и когда добавила. Затем я вижу, как она пишет. Долго. Анкету? Ряд вопросов в ее шаблонном стиле – в какой позе он умеет лучше всего? Леночка, прошу тебя, нет. Я же сейчас просто пошлю тебя на хрен или зачитаю такую отповедь, что наша дружба закончится раз и навсегда!