Вход/Регистрация
Вознесение черной орхидеи
вернуться

Тимина Светлана

Шрифт:

Море убаюкивало, но не в сон, нет. Я вглядывалась в эту бездну синей глади, чтобы запомнить его иным. Не таким, каким я видела из окна виллы Ялты и на пляже Симеиза, а таким, которое могло со временем смыть мою непрекращающуюся душевную агонию рокотом набегаюших волн. Мне хотелось верить, что вместе с брызгами, летящими от скользких камней, постепенно уходила моя боль, растворяясь в темной пучине.

Глава 8

Настя сдержала данное по телефону слово, хотя я и думать забыла о вечеринке в честь моего возвращения в Феодосию. Я сама не осознавала, что планы и мероприятия друзей и семьи по восстановлению моего прежнего «я» были немедля приведены в исполнение, запущены с разрушающей скоростью равнодушной машины, призванной работать на максимуме, без права даже на пятиминутную остановку, с одной-единственной целью – не оставить мне времени на рефлексии и мрачные мысли о прошлом. Вечером того же дня я вернулась с пляжа подавленной и опустошенной – разговор с Леной, конечно, снял с души тяжесть ложного чувства вины, но не разбередить старые раны не мог.

«Завтра я возьмусь за тебя», - решительно пообещала подруга, и холодному блеску в ее больших серых глазах сейчас бы обзавидовался даже Димка, если б остался жив. У меня дар речи пропал, покорно закивала в ответ, забыв о том, что собиралась выспаться после вечеринки у младшей сестры. Ленка растерялась – долго не могла понять, куда подевалась та самая подруга, которая в ответ на проявления подобного авторитаризма пообещала бы сжечь волосы как минимум. Наверное, по той же самой причине я не отказала и Насте, хотя, скорее, просто не хотела ее обижать. И в тот же вечер, стоило только сесть солнцу, малая, ее подруга и пара лопоухих суперменов запихали меня в нашпигованную «девятку», чтобы увезти на Золотой Пляж. Здесь мое погасшее настроение имело все шансы на возрождение – я зря опасалась наблюдать вокруг одних только «школоло». Конечно, некоторых старшеклассников трудно было отличить от умудренных жизнью ровесников, но успокоилась, со свойственной любой старшей сестре гиперопекой вычислив, что Настёне тут не угрожает немедленное насилие с дедовщиной. Тут каждый был кому-то братом или сестрой, что сплотило эту тусовку, оставив место здравому смыслу, никто из детей не пил ничего, кроме безалкогольного пива.

На этой пляжной вечеринке мне благосклонно позволили быть королевой. Уже спустя полчаса вокруг вились трое парней со средним уровнем интеллекта, соревнуясь в своей неотразимости: от попытки открыть бутылку пива при помощи века до не всегда удачных сальто в воздухе над костром. Никто не обгорел, слава богу, а я испытала культурный шок, проведя все возможные параллели. Мне впору было написать диссертацию о влиянии интеллекта на жестокость или, наоборот, раболепное восхищение. Парни третировали бармена, наперебой требуя для меня очередной коктейль, подкуривали сигарету при одном моем едва заметном повороте головы, травили анекдоты и жизненные истории, затихая с открытыми ртами, стоило заговорить мне. Я могла с улыбкой зачитать им лекцию по маркетингу, рассказать о проблеме выбора между розовым и ярко-розовым, и это было на тот момент самой сладкой музыкой для их необремененных проблемой «грызть гранит науки» ушей. О таком уровне абсолютного владения вниманием слушателей Дима мог только мечтать, но он и не искал легких путей. Глупая партнерша была ему неинтересна по определению, и в этом свете понятие «горе от ума» приобретало почти зловещий оттенок.

И все же мне нужна была эта вечеринка как глоток воздуха после чувственной асфиксии. Зачем? Наверное, чтобы окончательно убедиться, что он не сломал меня, ничего не атрофировалось и не умерло внутри за прошедший месяц неоднозначного кошмара, что гордое высокомерие по-прежнему вызывает восхищение без угроз закрыть его обладательницу в несгораемый сейф, клетку чужой стратегии, незримой спутницы поражающего эгоцентризма. Мужчины вокруг больше не представляли угрозы, не вызывали немедленного желания спрятаться или сбежать, наоборот, они бы пошли ордой на любого, кто захотел меня обидеть, особо не задумываясь о причинах и последствиях. Мир пытался реабилитироваться передо мной, раскрашивая жизнь яркими кислотными оттенками драйва и беспечности, закрывая серую действительность розовыми стеклами поляризированных очков, которые можно найти в избытке на маршруте светлеющей жизненной полосы; обволакивая статическим умиротворением, подкидывая, словно опытный психолог-пикапер, успокаивающую панораму синего моря под лазурными небесами, теплые дни угасающего августа, ту самую, незабываемую ауру летне-осеннего Крыма, которая не может оставить равнодушным самое холодное сердце. Россыпь звезд на небосклоне, первые дни летнего звездопада, запах шашлыка и мидий, порывы морского ветра с привкусом соли на губах, перманентная аура чужих переплетенных эмоций: восторги отдыхающих туристов, казалось, заряжали сам кислород. Если дома лечат стены, у меня было что-то гораздо большее - ощущение этой беспечной свободы, которую никому и никогда не отнять.

Жизнь стремительно возвращалась в прежнее русло стараниями близких людей: потеплевшим расположением матери, которая о чем-то вроде и догадывалась, но была так рада обмануться моими заверениями в том, что я грущу из-за приближающихся студенческих будней, лекций и семинаров; негласным восхищением сестренки, жадно ловящей каждый мой жест в отношении макияжа и прически; присутствием похорошевшей и «выблестившей» себя с головы до ног Лены, которая без мягких кудрей и облегающих платьев с капелькой любимого парфюма не выходила даже за хлебом (последнее обстоятельство вернуло мне прежние крылья гораздо быстрее обилия гламурных журналов на столике, которые я скупила в надежде вернуть себе прежнее состояние души). Я без зазрения совести доставала карту Александра, чтобы расплачиваться ею в магазинах и в салонах красоты, чтобы уже вечером спокойно и уверенно блистать в компании зампрокурора города, представителя оппозиционной партии и других, не последних в городе людей. На вопрос, откуда такое знакомство с тридцатилетним Владом из прокуратуры, Лена отвечала, растягивая слова, накручивая на палец локон темно-каштановых волос:

– Если честно, то я и сама ничего не поняла. Началось не пойми что, стоило твоей малой попросить у меня помощи с тем малолетним паршивцем. Вызвали в милицию, а там каким-то боком этот. Вежливо попросил не делать резких движений, мол, сами все сделаем. Спросил, откуда я знаю какого-то Валерика Лаврова и попросил передать привет. Я пообещала. Непременно с поцелуем в десны, одного не могу понять – это кто такой вообще?!

– Лучше не знать, - отвечала я, задавливая в памяти картины той самой ночи, когда попалась на крючок этого хозяина жизни. – А дальше?

Ленка приподнимала ладонями высокую грудь, скосив глаза:

– Какие еще нужны аргументы, Юль?

20 августа. Лето неотвратимо догорает. В Феодосии бархатный сезон продлится до конца октября с наплывом отдыхающих, которые, как и я, не могут знать, что это последний беспечный отдых в чарующем Крыму. Что уже совсем скоро политические события изменят жизнь большинства, в том числе и моей семьи, которую я почти в насильственном порядке перевезу в Харьков. До этого еще так рано – больше семи месяцев, и никаких предпосылок скорого переломного хода истории не разглядеть в играх политиков обоих государств. Приезжие наслаждаются последним полноценным классическим отдыхом - кидают в море монетки, чтобы вернуться, предвкушая «год сурка» с аналогичным сценарием отдыха, перед отъездом домой в серые бетонные джунгли, унося с собой воспоминания лета. У каждого они свои. Обычно - яркие, беспечные, наполненные теплом солнца, солью на коже, бронзовым загаром и курортными романами, у семейных людей немного иные – чувство выполненного долга и гордости за себя, за то, что смог оздоровить семью без угрозы для бюджета (еще одно заблуждение). Молодежь же часто сваливает в Казантип, устав от спокойного величия Кафы, чтобы оторваться на полную и жить целый год кислотным драйвом молодежной республики. Я понимаю их всех и каждого в отдельности, врагу не пожелаю лета, подобного моему. Я пытаюсь его забыть, впитывая губкой из биополя энергосферы чужие воспоминания и эмоции, провожу не вполне удачную реакцию замещения. Мне нужно забыть, и я цепляюсь за любую возможность.

Мне придется все вспомнить 20 августа. Эта дата, кажется, прожгла мое «я» до основания.

Я пишу эсэмэску. Нервничаю, стираю текст, не замечаю опечатки – такая неудобная клавиатура этого айфона. Что желать ровесникам и привычному окружению, я более-менее вроде знаю: «побольше зелени в кармане, носи Версаче и Армани» - и эйфория гарантирована. Что пожелать мужчине возраста и уровня Александра, и стоит ли это делать вообще – я не знаю. Я бы себя с удовольствием избавила от этой необходимости, но пока безлимитная по моим скромным меркам карта греет руки сквозь кожу клатча, другого выбора нет - я не готова идти на конфронтацию с совестью. Стираю очередной глупый подростковый текст в духе «чистой любви и дружбы», таким желают как минимум «крови и сладких страданий жертвы». Я вряд ли так думаю на самом деле, скорее, пытаюсь облегчить себе задачу при помощи допинга черного юмора, отбрасываю телефон в сторону, выкуриваю четвертую за день сигарету, прячась от матери за забором соседнего домика, психую, разрываясь на части противоречиями – а может, не стоит поздравлять его вовсе? Забыла, с кем не бывает! Все равно я его, наверное, никогда не увижу больше. Что это за конфронтация между желанием похоронить прежнюю жизнь и чувством долга?

  • Читать дальше
  • 1
  • ...
  • 42
  • 43
  • 44
  • 45
  • 46
  • 47
  • 48
  • 49
  • 50
  • 51
  • 52
  • ...

Ебукер (ebooker) – онлайн-библиотека на русском языке. Книги доступны онлайн, без утомительной регистрации. Огромный выбор и удобный дизайн, позволяющий читать без проблем. Добавляйте сайт в закладки! Все произведения загружаются пользователями: если считаете, что ваши авторские права нарушены – используйте форму обратной связи.

Полезные ссылки

  • Моя полка

Контакты

  • chitat.ebooker@gmail.com

Подпишитесь на рассылку: