Патриоты гордились своим богатым хозяйством, им не терпелось показать его нам.

–  Не можем здесь долго оставаться, - отвечали мы огорченно, - фашисты обнаружат и разбомбят самолет.

–  Нет, друже капитан!
– уверенно возражали партизанские командиры.
– Авион мы замаскируем так, что ни один фашистский коршун его не заметит. У нас большой опыт в этом деле; ведь поле, на которое вы сели, не разбомблено, хотя оно прекрасно просматривается днем с воздуха, не правда ли?

Оказывается, подготовив посадочную площадку, бойцы НОАЮ и партизаны каждый день проделывали трудоемкую работу: на рассвете засаживали ее для маскировки кустарниками, а ночью, когда ожидали нашего прилета, все убирали.

Закончив разгрузку и распрощавшись с бойцами - югославами и советскими офицерами связи, мы приготовились взлететь, но нас задержали: в самолет что-то укладывали.

–  Разве мы привезли что-нибудь ненужное?
– изумился я.

–  Нет, что вы! По приказу командующего соединениями словенских партизан генерал-лейтенанта Стане Розмана мы грузим для вас скромный подарок - новенький трофейный мотоцикл…

Среди партизан были и женщины. Рослая красивая девушка, помнится, звали ее Милка, сказала нам:

–  У нас в Словении такой обычай: без подарка гостей не отпускать.

Мы не посмели обидеть хозяев и приняли подарок с благодарностью.

Вторично направили нас в Оток через две недели. Полет проходил в очень грудных метеорологических условиях. В пепельно-сером небе громоздились мощные [121] кучевые облака, они стеной преграждали путь к побережью Югославии. Лавируя среди туч, рассекая их крылом, мы поднялись на высоту около четырех тысяч метров. Самолет швыряло так, что некоторые приборы выходили из строя. Машина сплошь была усыпана искрящимися огоньками. Лопасти винтов наэлектризовались, превратившись в феерический, сверкающий круг. Казалось, машина горит.

Наконец мы преодолели этот насыщенный атмосферным электричеством облачный барьер. Оток отыскали не без труда.

Там мы узнали горестную весть. Милка, утирая слезы, так не идущие к ее волевому лицу, рассказала нам о гибели генерала Стане Розмана, одного из прославленных героев народно-освободительного движения Югославии. Англичане доставили в Оток новый тип миномета. Генерал Розман, который всегда входил во все мелочи боевой жизни, лично руководил его испытанием. При первом же выстреле миномет разорвало. Генерала тяжело ранило в брюшную полость. Несмотря на принятые меры, спасти его не удалось.

Мне стало ясно, почему командование срочно отправило нас в этот тяжелый полет. Мы доставили в Оток нового партизанского командующего - Душана Кведера.

В знаменательные октябрьские дни освобождения столицы Югославии площадка Оток опять сделалась важным узлом снабжения словенских партизан всем необходимым: оружием, боеприпасами, обмундированием.

Освобождение Белграда, успешное наступление советских войск вместе с частями НОАЮ позволяли теперь изменить способы борьбы с захватчиками. Настал момент полностью уничтожить их живую силу. Предстояло генеральное сражение. Поэтому для снабжения словенских партизан направили сразу десять тяжелых кораблей.

Так как на площадке Оток ранее бывал только наш экипаж, то общее руководство операцией поручили мне. Выполнение задания было связано с большими техническими трудностями. Ночью на зажатой в излучине реки небольшой площадке надо было посадить десяток самолетов, да, естественно, так, чтобы избежать аварии.

Перед стартом мы кратко ознакомили экипажи с характерными [122] ориентирами, со всевозможными препятствиями на подходах к аэродрому. Связь между собой уговорились держать по командной радиостанции.

К счастью, установилась хорошая погода: небо чистое - ни облачка, только россыпь искрящихся звезд. Шли на высоте три тысячи метров над морем. Блуждающие по небу лучи прожекторов противника, установленных в портах Сплите и Шибенике, служили нам ориентирами. Наши самолеты приближались к цели. Внизу, на горных дорогах вспыхивали светящиеся шары-ракеты, били минометы, летели трассирующие пули: бойцы НОАЮ и партизаны вели бой с оккупантами.

Один за другим заходили на посадку. Наш экипаж сел вторым. Я продолжал по радио руководить приземлением нашей армады. Но все самолеты в эту ночь посадить не удалось. Внезапно вокруг площадки поднялась сильная ружейная, пулеметная, орудийная стрельба. Быстро разгрузили приземлившиеся машины. Остальным приказываю возвращаться на базу. Рисковать бессмысленно: фашисты, встревоженные гулом многих моторов, совершенно очевидно, решили захватить самолеты вместе с грузом.

Пора и нам убираться восвояси. Я взлетаю последним. Перестрелка постепенно стихает. Но не успел я развернуться над площадкой, как огонь с земли вспыхнул с новой силой. Били из всех видов огневых средств, поражало обилие взлетавших в воздух разноцветных ракет. У нас на борту советский полковник Н. К. Потрохальцев, старший офицер связи на партизанской точке. Он летел в Бари по вызову.

Обращаюсь к нему:

–  Товарищ полковник, хозяин земли, посоветуйте курс! Где безопаснее, как нам вырваться?