Ограничивая возможность применения огнестрельного оружия в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости и при задержании лица, совершившего преступление, строго определенными случаями и установленной процедурой применения, законодатель исходит прежде всего из принципа соответствия мер защиты либо задержания характеру и степени общественной опасности противоправных действий. Поэтому если выстрел из огнестрельного оружия на поражение произведен сотрудником милиции в предусмотренных законом случаях и порядке (т. е. правомерно), то и любой вред, причиненный посягавшему или задерживаемому, вплоть до лишения его жизни, надо считать правомерным.

Сходная точка зрения уже была высказана в литературе в отношении применения приемов самбо. По мнению А. В. Мингеса, «если проведение приема было начато правомерно, то нельзя вменять в вину вред, причиненный в результате его исполнения», поскольку «правомерно начатый прием в силу сложности физических действий, его составляющих, может привести к нежелательным последствиям, которые нельзя ни предусмотреть, ни предотвратить» [141] . В еще большей степени приведенный автором довод справедлив по отношению к применению огнестрельного оружия, которое, обладая большой поражающей способностью, влечет, как правило, наступление необратимых последствий. Возможность сотрудника милиции управлять поражающей силой огнестрельного оружия ограничена только выбором точки прицеливания, остальное зависит не от него, а от боевых характеристик самого огнестрельного оружия, его конструктивных особенностей, перемещения цели, ее экипировки, и других, зачастую случайных обстоятельств. Поскольку в соответствии с ч. 3 ст. 37 УК РФ превышением пределов необходимой обороны могут быть только умышленные действия, причинение в таких случаях даже тяжкого вреда посягающему не может быть поставлено в вину сотруднику милиции.

Аналогичный подход просматривается в постановлении Верховного Суда СССР по конкретному делу, в котором указывается, что «при установлении факта совершения… действий, соразмерных интенсивности произведенного нападения… причинение телесных повреждений, явившихся результатом только применения мер по необходимой обороне, не может быть вменено в вину» [142] .

Таким образом, правомерность применения [143] огнестрельного оружия, предназначенного для решения боевых и оперативно-служебных задач, как меры административного принуждения, должна устанавливаться в соответствии со специальными нормами, определяющими основания и порядок применения огнестрельного оружия сотрудниками государственных военизированных организаций. Если сотрудник, применяя огнестрельное оружие, не выходит за рамки ограничений, предусмотренных специальными нормами, регламентирующими основания и порядок его применения, то он не должен нести ответственность за вред, который причиняет при этом, каким бы этот вред ни был. Специальные нормы, закрепляющие основания (например, ст. 12, ч. 1 ст. 15 Закона «О милиции»), порядок и пределы применения огнестрельного оружия должны реально обеспечивать правовую защищенность сотрудников государственных военизированных организаций, а не выступать в качестве вспомогательного средства при толковании и применении законодательства о необходимой обороне, причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление, и крайней необходимости.

Учитывая сказанное, а также то, что пределы применения огнестрельного оружия различных видов необходимо установить в самом Федеральном законе «Об оружии», представляется целесообразным закрепить в нем следующие положения:

«Сотрудники государственных военизированных организаций не несут ответственности за моральный вред, убытки и вред охраняемым уголовным законом интересам, причиненные ими в связи с применением или использованием огнестрельного оружия, если при этом не было допущено превышение пределов необходимой обороны либо крайней необходимости, или превышение мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление.

Сотрудники государственных военизированных организаций не несут ответственности за любой моральный, материальный и физический вред, причиненный ими правонарушителю в связи с применением огнестрельного оружия в предусмотренных федеральным законом случаях, если они действовали в соответствии с положениями данного закона, устанавливающими порядок их применения».

При этом основания (случаи) применения огнестрельного оружия, закрепленные в статутных федеральных законах, должны быть скорректированы на основе принципа соразмерности с учетом допустимости причинения посягающему любого вреда при их возникновении (другими словами, производства «смертельного» выстрела).

Аналогичные положения следует продублировать, по нашему мнению, также в статутных федеральных законах, регламентирующих полномочия по применению огнестрельного оружия военнослужащими и сотрудниками различных военизированных организаций. Необходимо также иметь в виду, что в случаях, предусмотренных, например, ч. 1 ст. 15 Закона «О милиции», кроме того, могут применяться все виды специальных средств, о чем прямо сказано в ч. 3 ст. 14 данного Закона, и, тем более, физическая сила. Поэтому, применяя физическую силу и специальные средства в случаях, когда допустимо применение огнестрельного оружия, сотрудник не должен нести ответственность за любой вред, который причиняет при этом, каким бы этот вред ни был.

Учитывая данное обстоятельство, предлагаемое в Федеральный закон «Об оружии» положение, в Законе «О милиции» может быть продублировано следующим образом:

«Сотрудники милиции не несут ответственности за моральный вред, убытки и вред охраняемым уголовным законом интересам, причиненные ими в связи с применением физической силы или специальных средств, применением или использованием огнестрельного оружия, если при этом не было допущено превышение пределов необходимой обороны либо крайней необходимости, или превышение мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление.

Сотрудники милиции не несут ответственности за любой моральный, материальный и физический вред, причиненный ими правонарушителю в связи с применением физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия в предусмотренных федеральным законом случаях для применения огнестрельного оружия, если они действовали в соответствии с положениями настоящего Закона, устанавливающими порядок их применения».

Следует признать, что положение ч. 1 предложенных вариантов статей [144] не согласуется с ч. 1 ст. 1067 Гражданского кодекса Российской Федерации, в отношении ответственности за вред, причиненный в состоянии крайней необходимости. В данной норме говорится, что «вред, причиненный в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, угрожающей самому причинителю вреда или другим лицам, если эта опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена иными средствами, должен быть возмещен лицом, причинившим вред». Представляется, что с учетом позиции законодателя, закрепленной в ч. 3 ст. 24 Федерального закона от 27 мая 1996 г. «О государственной охране», необходимо внести соответствующие коррективы в ст. 1067 Гражданского кодекса Российской Федерации.