– О нет, мой юный друг, это вовсе не просто – ибо уговорить отдать свою жизнь ты можешь того, кто готов ради тебя на многое, в том числе и на смерть. Но за миг до того, как острое лезвие прольет кровь этого верного друга, его не может не обуять страх. И в этот миг он обязательно спросит себя, стоишь ли ты, отбирающий у него жизнь, этого прекрасного и к тому же не тобой дарованного чуда. А если спросит, то сразу поймет, что ты этого не стоишь – как не стоит этого никто из вас, да и никто в целом мире. Ибо жизнь волшебна и, короткая она или долгая, дается лишь один раз.

– Но ведь это может быть и смертельно больной. Тот, кто только и мечтает о миге избавления от постоянной боли.

– О да, такая смерть добровольна – но это есть бегство от боли и страдания. А потому такая смерть не бескорыстна.

Зал поглотило молчание. О да, подобную жертву принести может не каждый… Это прекрасно понимал сам Повелитель гигантов, равно как и его дети.

– Помните, без трепета и страха, без сожаления, гнева или корысти.

– Какое счастье, отец, – прошептала Анаис, Царица змей. – Какое счастье, что ты избрал такой способ, дабы найти своего наследника. Я полагаю, что ты будешь царствовать вечно. И столь же вечно гиганты и чудовища будут повиноваться тебе так же, как сейчас повинуемся мы, твои дети, не желающие воссесть на твой трон и отобрать у тебя твою власть.

– Да будет так, – склонил голову и третий сын, Аколмистли, Повелитель чудовищ подземного мира.

Должно быть, и он, и его братья и сестры прикидывали, как может быть принесена подобная жертва. Хотя, быть может, они взвешивали на внутренних весах, стоит ли суеты власть Повелителя гигантов и его трон.

– Да будет так… – соглашались дети Кетсалькоатля, Великого Пернатого Змея.

Постепенно их слова утихали, и вскоре лишь песчинки шуршали в древнем зале с колоннами, и шуршание это все так же складывалось в слова: «Да будет так…»

День сменялся днем, месяц месяцем, а год – годом. Приятели уже не дразнили Хасиба девчонкой и занудой, привыкнув к тому, что он готовится стать великим кузнецом, мастером литья и знатоком всего, что связано с этим нелегким, воистину магическим ремеслом. Хотя, говоря по чести, в последние месяцы юному ученику уже было маловато знаний об одних лишь металлах – он стремился познать все, что хранят книги из немалого собрания учителя Саддама.

Саддам же никогда не запрещал брать книги с полки. Он следил за успехами своего ученика и радовался им точно так же, как радовался тому, что не только кузнечное ремесло привлекает юного Хасиба.

Быть может, все началось с появления в доме Саддама удивительного клинка – чуть искривленного, необыкновенно острого и столь же необыкновенно хорошо уравновешенного. Черная деревянная рукоять выглядела совсем простой, а желобки казались даже грубыми. Но как только юноша взял это чудо в руку, он почувствовал, что эта рукоять и этот клинок неотделимы друг от друга. Что они составляют одно смертельно прекрасное целое.

– Но как? – Хасиб недоуменно поднял глаза на учителя. – Как это могло быть сделано? Быть может, в этом клинке живет какая-то магия?

Саддам лишь усмехнулся.

– Мальчик мой, запомни, нет магии сильнее, чем великие умения человеческих рук и великие знания, добытые человеком за сотни и тысячи лет! Рассмотри получше этот меч, а завтра на заре мы с тобой, получив разрешение у твоего отца, попытаемся выковать точно такой же клинок.

– Ты знаешь, как его сделать? – Теперь уже в глазах Хасиба жила жадность, которая полностью вытеснила простое любопытство. – Ты знаешь это, учитель? Ты научишь меня?

– О да, мой мальчик. Думаю, что я знаю, как это делается. Полагаю, завтра нам покорится металл и мы сможем создать такой же или, быть может, весьма похожий меч…

– О какое счастье! Но что это за клинок, учитель?

– Ну что ж, мой мальчик… Далеко-далеко, там, где восходит солнце, греется под первыми лучами светила прекрасная как сон страна Канагава. Ее история столь долгая и столь непростая, что о ней следует вести отдельный рассказ. С историей этой удивительной страны неразрывно связана и история ее ремесел, в том числе и история оружейников. Тысячелетия мастера своего дела ковали и отливали, закаляли и вытягивали металл, дабы добиться необыкновенных результатов, подобных тому, что ты сейчас держишь перед собой. Разглашение же тайны сплава и закалки клинка карается смертью и поныне. Поэтому для мастеров всего мира любой из мечей страны Канагава становится настоящим вызовом – они пытаются воспроизвести приемы, которыми кузнецы добиваются воистину удивительных, необыкновенных результатов. Те же из оружейников, кто мудро следует советам ученых, куда ближе других подошли к разгадке удивительной силы и вечной молодости такого клинка, который называют катаной. Ибо это меч, который не подведет в самой жаркой схватке, но, кроме этого, может стать высшей наградой или желанным призом тому, кто будет достоин оружия с тысячелетней историей.

– Понимаю, учитель…

Хасиб разглядывал меч, подносил его к свету, любуясь волнистым узором вдоль широкого лезвия. И потом спросил, не отрывая взгляда от удивительного изделия мастеров далекой страны:

– Скажи мне, мудрый мой наставник, а почему ты не учишь меня магии?

Почтенный Саддам слегка оторопел. Ибо переход темы разговора был более чем неожиданным. Но уважение к ученику взяло верх, и он ответил:

– В первую очередь потому, что твой отец желал бы сделать из тебя кузнеца, а вовсе не мага.