Шрифт:
7. Гринев самовольно покидает Оренбург и отправляется к Пугачеву выручать дочь капитана Миронова – решение, рискованное для дворянина и офицера необходимостью сношения с преступниками.
8.
«На полу, в крестьянском оборванном платье, сидела Марья Ивановна, бледная, худая, с растрепанными волосами. ‹…› Увидя меня, она вздрогнула и закричала. Что тогда со мною стало – не помню».
9.
«Я почитаю тебя своею женою. ‹…› Мы поцеловались горячо, искренно ‹…›».
Они скачут на лошадях от места ее несчастий.
«Марья Ивановна глядела с задумчивостию то на меня, то на дорогу, и, казалось, не успела еще опомниться и притти в себя. Мы молчали. Сердца наши слишком были утомлены».
10. Самовольство вменено Гриневу в преступление.
11.
«Слух о моем аресте поразил все мое семейство. ‹…› Батюшка не хотел верить, чтобы я мог быть замешан в гнусном бунте ‹…› Старики успокоились ‹…›».
12. В цепи обвинений фигурирует уклончивое письмо старого генерала и донос Швабрина.
Власть уверилась в вине Гринева. Вердикт вынесен. Решено сослать Гринева в отдаленный край на вечное поселение. Уверился в вине сына – после решения императрицы – и потрясенный отец:
«‹…› Дворянину изменить своей присяге, соединиться с разбойниками, с убийцами, с беглыми холопьями!.. Стыд и срам нашему роду!..»
13.
«Марья Ивановна мучилась более всех. Будучи уверена, что я мог оправдаться, когда бы только захотел, она догадывалась об истине и почитала себя виновницей моего несчастия. Она скрывала от всех свои слезы и страдания и между тем непрестанно думала о средствах, как бы меня спасти».
14. Героиня едет в Петербург «подать просьбу государыне» и излагает ее «неизвестной даме», встреченной ею в царскосельском саду:
«– Неправда, ей-богу, неправда! Я знаю все, я все вам расскажу. Он для одной меня подвергался всему, что постигло его».
15. Разобравшись в деле, императрица объявляет героине:
«Дело ваше кончено. Я убеждена в невинности вашего жениха. Вот письмо, которое сами потрудитесь отвезти к будущему свекру».
Так происходит полная реабилитация героя.
16.
«В тот же день Марья Ивановна, не полюбопытствовав взглянуть на Петербург, обратно поехала в деревню…»
17.
«Вскоре потом Петр Андреич женился на Марье Ивановне. Потомство их благоденствует ‹…›».
Письмо Екатерины II к Гриневу-отцу висит «в одном из барских флигелей». Оно
«содержит оправдание его сына и похвалы уму и сердцу дочери капитана Миронова».
«ТК»:
В тот момент, когда Тимур приходит к «джентльмену», читатель еще не знает, в чем его план (он соответствует пушкинскому «Вдруг мысль мелькнула в голове моей»). В отличие от пушкинского генерала, гайдаровский джен-тльмен принял план Тимура (6).
Но более важный двойник генерала, так же, как у Пушкина, репрезентирующий власть, – дядя Тимура инженер Гараев.
«Спрашивать позволения было не у кого. Дядя ночевал в Москве. ‹…›. Да! Он знал – так делать было нельзя, но другого выхода не было. Сильным ударом он сшиб замок и вывел мотоцикл из сарая».
Он совершает серьезный проступок, чтобы помочь героине (7).
«На чердаке на охапке соломы, охватив колени руками, сидела Женя» (8).
Она в отчаянии, поскольку еще не представляет, чем ей может помочь Тимур.
«… Женя, садись. Вперед! В Москву!
Женя вскрикнула, что было у нее силы, обняла Тимура и поцеловала» (8, 9).
Так инверсирована – но оставлена в той же тональности – любовная сцена Маши Мироновой и Гринева («Она чувствовала, что судьба ее соединена была с моею» и т. п.) и обозначен их последующий путь к ее спасению.
Предвестия несправедливой оценки Тимура обществом и «властью» – в поверхностных впечатлениях дяди от его действий и неоднократных угрозах («Ты смотри! Я все замечаю. Дела у тебя, как я вижу, темные, и как бы я за них не отправил тебя назад, к матери»), в запрете Ольги сестре («Я запрещаю тебе разговаривать с этим мальчишкой»), в жалобе джентльмена:
«… Ваш племянник сделал вчера утром попытку ограбить наш дом».
Дядя сначала не верит возрастающим наветам джентльмена («– Что?! ‹…› Мой Тимур хотел ваш дом ограбить? ‹…› все это, очевидно, недоразумение») и Ольги:
«Он из компании хулигана Квакина. ‹…› – Тимур!.. Гм… – Георгий смущенно кашлянул. – Разве он из компании? Он, кажется, не того… не очень…» (11).
Показана технология отождествления с «шайкой»:
«Никто со стороны не подумал бы, что разговаривают враги, а не два теплых друга. И поэтому Ольга ‹…› спросила молочницу, кто этот мальчишка, который совещается о чем-то с хулиганом Квакиным. – Не знаю ‹…› Наверное, такой же хулиган и безобразник ‹…›».