Наконец мотор заработал. У многих зрителей потоком воздуха сорвало головные уборы, но никто не обратил на это внимания: так пристально все следили за разбегом и взлетом аэроплана. Оторвавшись от земли, аэроплан набрал высоту примерно 150-200 метров и плавно полетел. Зрители как зачарованные следили за полетом. Уточкин сделал несколько кругов над площадкой, над центром города, где собрался народ, и ловко приземлился. Его тут же подхватили на руки, с криками «ура» начали подбрасывать в воздух…

После того как я увидел летящий в небе аэроплан, мне стало совершенно ясно, что буду пилотом или в крайнем случае конструктором аэропланов. То же самое решили и мои товарищи. Мы пытались разыскать хоть какие-нибудь книжки, где рассказывалось бы, как надо «делать» самолет. Однажды мне повезло - нашел руководство для постройки моделей. Вместе с дружком Шурой Грунским мы сделали свою первую модель. Несмотря на все наши старания, она так и не взлетела. Зато вторая поднялась в воздух и даже какое-то время летала над нашими головами, а потом стала терять высоту и врезалась носом в землю.

После этого мы взялись за изучение и постройку действующих моделей самолетов Блерио, Таубе, Ньюпор. Потом попытались выполнить схему собственной конструкции, но, потерпев несколько неудач, оставили эту затею и нашли более интересное занятие: изготовление петард и ракет. Дело было поставлено серьезно. Под лестницей первого этажа в доме, где жил Шура, мы [22] оборудовали пиротехническую лабораторию, о существовании которой никто не подозревал. Испытания мы благоразумно проводили вне дома. Все шло хорошо до тех пор, пока не произошел взрыв: мне обожгло лицо, Шуре опалило брови и ресницы, а дым и едкий запах наполнили весь дом.

После этого случая пиротехника была временно забыта, а мы перешли на изготовление самодельных пистолетов для баталий с гимназистами. Наши пистолеты не только стреляли, но и выглядели красиво, совсем как настоящие.

Следующим моим увлечением была «проблема острого угла». Острый угол заинтересовал меня, когда, изучая геометрию по учебнику Киселева, я прочитал, что еще в древности люди пытались разделить острый угол на три равные части с помощью циркуля и линейки. Эта на первый взгляд совсем простая задача оказалась столь сложной, что до сих пор осталась нерешенной.

Неужели нельзя сделать прибор, который будет делить любой угол на несколько равных частей? А что, если все же попробовать? И взялся за дело.

Изобразив свое решение на схематическом чертеже, я пошел на консультацию к знакомому инженеру. Инженер с интересом выслушал, как будет устроен мой прибор и по какому принципу он станет работать. Потом долго разглядывал чертеж, задавал вопросы и наконец после длительной паузы вынес приговор:

–  Работать такой прибор никогда не будет. Даже не пытайся пробовать.

Попрощавшись, я, разочарованный, побрел домой и все же принялся мастерить свой прибор из тонких деревянных реек.

Время летело незаметно. Была глубокая ночь, когда я закончил работу.

Прибор был готов, но я не знал, что делать с ним дальше. Попробовал осторожно управлять им - работает. Потрясенный этим, я в ту ночь не сомкнул глаз: никак не мог осознать до конца, что механически я правильно решил задачу, но требуется еще и правильное геометрическое решение.

Когда утром рассказал обо всем маме, она спросила:

–  А кому может понадобиться такое устройство?

На этот вопрос я ответить не мог. [23]

–  Зачем же, сынок, работать над тем, что никому не нужно? Вот если бы ты придумал такую штуку, которая могла перелистывать ноты, это было бы хорошо!

Я ответил, что постараюсь что-нибудь придумать, и в тот же день сделал нотолистатель, рассчитанный на механизированную перекидку семи нотных листов. Устройство это было очень простым. К каждому листу присоединялась легкая реечка с защепкой. Ноты перелистывались последовательным нажимом на примитивную педаль.

Мама попробовала, как действует нотолистатель, и похвалила меня. По ее мнению, я сделал очень полезную вещь…

Теперь я считаю, что моя изобретательская деятельность началась именно с нотолистателя. Он явился самым первым, робким шагом на длинном и трудном, но единственном для меня пути - на пути изобретателя-конструктора. Мне не исполнилось пятнадцати лет, когда я сделал нотолистатель. Много идей появлялось у меня в то время, появлялось и быстро исчезало - для их осуществления не было достаточных знаний, умения, а главное, терпения. Ведь я был самым обычным мальчишкой, которому, как всем детям, ни на что не хватало времени.