На это отвечает сам В. Суворов. Правда, сам того не понимая. Он пишет: «Выдающийся теоретик стратегии Б. Лиддел Гарт считал: «В 1939 году немецкая армия не была готова к войне. Командование, полагаясь на заверения Гитлера, не ожидало войны… С этим мнением согласны все, даже официальные советские историки: «К осени 1939 г. германский вермахт не был готов к мировой войне… Ввозилось 50 проц. потребляемого в государстве свинца, 80 проц. – каучука, 90 проц. – олова, 95 проц. никеля. По меди эта цифра составляла 70 проц., по бокситам – 99 проц. Нефть Третий рейх практически всю закупал в других странах. Оснащенность немецких вооруженных сил к 1 сентября 1939 г. уступала нашей… К этому надо добавить, что все танки – легкие. Ни одного тяжелого, ни одного среднего. Почти половина из них (1445 единиц) – очень легкие, весом по 5–6 тонн и с пулеметным вооружением. Полевая артиллерия Германии осталась на уровне Первой мировой войны. А за спиной Британии – весьма нейтральная Америка. Против Гитлера – весь мир. Союзная Япония ничем ему помочь не могла. Промышленность Германии работала в режиме мирного времени при катастрофической нехватке стратегического сырья, которое негде было взять даже при условии захвата почти всей континентальной Европы. И с такими силами начинать мировую войну? Если Гитлер и планировал войну, то никак не раньше второй половины 40-х годов» [165] .

Итак, В. Суворов собрал необходимые факты для анализа. Осталось сделать вывод. Какой? Не тот, что пытается навязать читателю автор выкладок. Вывод на деле получается следующий: гитлеровскую Германию надо было громить как можно быстрее, пока она не усилилась до надлежащего для мировой войны уровня! Но от помощи Красной армии Польша и Чехословакия отказались. Переговоры с англо-французской делегацией о военном союзе летом 1939 года зашли в тупик. И тогда Сталин подталкивает Париж и Лондон, как бы говоря: «Тогда сами воюйте, пока Гитлер еще недостаточно силен. Сил у вас с Польшей, колониями и США в резерве достаточно. Хватит уступок, переходите в наступление!»

И 3 сентября Даладье с Чемберленом делают наконец то, что надо было сделать еще в 1938 году, – объявляют войну. Германия оказывается в ситуации борьбы на два фронта. Войск, естественно, не хватает. На границе с Францией находится всего 23 дивизии без танков и бомбардировщиков. Да и истребителей немного, все задействовано в Польше. Идеальная ситуация для удара. Кстати, и Сталин тогда не отдал приказ на ввод войск Красной армии на территорию Польского государства. Наверняка стал бы выжидать, а не становиться участником европейской войны, тем более на стороне Германии. Но… англофранцузские вооруженные силы не сдвинулись с места, предав Польшу. Даже в такой благоприятной ситуации они повели себя как трусы. Выходит, Сталин был прав, покончив с дипломатическими играми! Как с такими заключать соглашение о военном союзе? Как выяснилось, они не только союзникам, но даже себе помочь были не в состоянии и позорно проиграли кампанию 1940 года. А ведь шанс покончить с нацизмом в 1939 году у Англии и Франции был. И то с подачи Сталина. Вот вам и агрессор! Просто умный, дальновидный политик, вынужденный иметь дело с дураками. А разгроми Антанта фашистскую Германию, Сталину не пришлось бы возиться с социалистическими странами.

Пакт Молотова – Риббентропа трактуют исходя из того, что произошло дальше. А можно встать на почву реальной истории и представить себя на месте Сталина и исходить из того объема информации, что был на данный момент, и тех возможностей, что предоставлял случай. А заодно посмотреть, совпадают ли действия Сталина с его антиинтернационализмом.

Итак, 23 августа 1939 года. Кремлевский кабинет. Перед руководителем страны следующая ситуация: в Монголии идут бои между Красной армией и японскими войсками. Пока конфликт местный, но уже с обеих сторон задействованы общевойсковые армии, усиленные авиационными полками и танковыми бригадами. Что последует дальше? Будет ли Токио наращивать группировку, ведь поражение на Халхин-Голе – первое у японской армии за несколько веков. Согласится ли правительство Японии, как говорят на Востоке, потерять лицо? Впрочем, известно, что японский генералитет нередко поступает самостоятельно, как это было с оккупацией Маньчжурии. О вторжении кабинет министров узнал постфактум. Точно так же началась война с Китаем в 1937 году. Токио узнал о начале боевых действий постфактум. Так что спрогнозировать поведение Японии практически невозможно. Весы будут колебаться как в сторону наращивания конфликта, так и разрешения его дипломатическими средствами. Идем далее. Сейчас в Москве находится военная делегация Англии и Франции. Уже несколько недель идут переговоры о заключении союза между державами. Переговоры бесплодные, ибо, оказывается, у делегации нет полномочий на заключение соглашения. Похоже, этот треп нужен для давления на Германию. Советский Союз в колоде карт Парижа и Лондона идет в качестве шестерки червей. И вот приехал министр иностранных дел Риббентроп. Этот-то как раз имеет полномочия на заключение договора. Что предлагается? В Берлине хотят атаковать Польшу и военными средствами решить вопрос о Данциге и территориях, населенных немцами. То, что удалось сделать мирным путем с Австрией и Чехией, в данном случае не проходит. Потому хотят разгромить польскую армию и решить немецкую проблему окончательно. Взамен Гитлер согласен не препятствовать возвращению украинских и белорусских земель, захваченных польской армией в 1920 году. Более того, он согласен признать Прибалтику сферой интересов СССР. Это значит, что германских войск там никогда не будет! Зато свои базы может создать Красная армия. Тем самым «балтийский фланг» будет за Советским Союзом. Но и это не все. Гитлер согласен учесть советские интересы в Финляндии. Граница с финнами со времен Гражданской войны проходит в 40 километрах от Ленинграда. Слишком близко, чтобы терпеть такое положение бесконечно долго. Итого, что имеем: с одной стороны журавль в небе в виде посулов непонятно о чем Англии и Франции, с другой – синицу в руках в виде увеличения зоны безопасности Советского Союза на сотни километров! В этом случае Ленинград, Москва, Киев окажутся вне досягаемости вражеских бомбардировщиков. Что в минусе? В Европе будет война. Впрочем, Гитлер уверен, что Даладье и Чемберлен не станут воевать из-за Польши. Судя по тому, как нерешительно ведут себя их делегации в Москве, так оно и будет. В таком случае Германия разбивает польскую армию и заключается мир. Берлин получает «немецкие» земли – Данциг, Торунь, Познань, а мы объединяем польскую и советские части Украины и Белоруссии. Ситуация разрешается к большой выгоде СССР. Помимо полученного без потерь утерянного в 1920 году, мы будем иметь поумневших, а значит, более сговорчивых англичан и французов. Итак, подписывать договор с Риббентропом или нет? По-моему, ответ очевиден. Во всяком случае ничего вразумительного от критиков договора с Германией не слышно. Аргументы типа «Пакт не надо было заключать, потому что его не нужно было подписывать» не серьезны.

А что дальше? Дальше началась мировая война. Значит, Сталин оплошал? Теперь иные мыслители обвиняют его чуть ли не в развязывании мировой войны. Но разве он виноват, что Франция и Великобритания вместе со своими доминионами Канадой, Австралией, Южно-Африканским Союзом объявили войну Германии? Австралия-то какое отношение имела к Польше и Данцигу? Все и впрямь могло закончиться Польской кампанией. Гитлер и вправду хотел на тот период ограничиться Польшей. 11 апреля 1939 года он издал директиву для высшего командования («Директива о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939–1940 гг…»), где, в частности, говорилось: «Политическое руководство считает своей задачей добиться по возможности изолированного решения польского вопроса, т. е. ограничить войну исключительно польской территорией» [166] . Оно и понятно: ведь Германия и ее вооруженные силы к большой войне не готовы. Но локальный конфликт Англия и Франция сделали общемировым. Это тем более оказалось неуместным, что воевать всерьез никто не собирался. Гитлер в ноябре 1939 года даже сделал официальное предложение разойтись с миром. Он не хотел войны на истощение. Он представлял себе французскую и английскую армию в духе 1916 года, а значит, предстояло с большой кровью штурмовать англо-французские траншеи. Кто же знал, что к тому времени западные армии будут представлять собой разновидность ополчения, а герой 1918 года маршал Петен пойдет на сотрудничество с гитлеровцами. Если бы правительства Англии и Франции согласились на переговоры с Берлином, дело ограничилось бы присоединением «немецких» земель к Германии, восстановлением независимости коренной Польши (зачем рейху 20 миллионов поляков?), на том Вторая мировая война закончилась бы. Но в Париже и Лондоне закусили удила. А виноват, оказывается, Сталин.

И вообще, если бы Чемберлен, Даладье и Сталин знали то, что знаем мы, они повели себя совершенно иначе. Из Парижа и Лондона приехала бы не худосочная делегация из отставных военных, и переговоры о союзе шли бы на полном серьезе. Более того, и сам Гитлер, если б узнал, чем все обернется, повел бы себя иначе. Но европейские политики вели себя исходя из того объема информации, которыми они располагали. Показательно, насколько изменилось поведение лидеров мировых держав по отношению к СССР после начала мировой войны. В 1941 году в Москву приехали представители самого высокого ранга – министр иностранных дел Иден и спецпредставитель президента США Гарриман. А затем приехал сам Черчилль, а под конец войны и Рузвельт собственной персоной, несмотря на тяжелую болезнь. Но бизнес есть бизнес. Иная ситуация – иной отклик.

Критики договора 1939 года особо упирают на секретный протокол о разграничении сфер влияния и новой границе между СССР и Германией, ведь следствием этого стали территориальные приобретения Советского Союза. «Национально-патриотический» подход в любой стране обычно строится на простой идеологической основе: «Если мы что-то присоединяем, то потому, что нам надо было. Если другой что-то захватывает, то в силу своего коварства и алчности». На основе этой «методологии» часто и ведется критика соглашения Москвы и Берлина.

Что, собственно, тогда произошло?

Риббентроп прибыл в Москву с текстом договора о ненападении. Сталин согласился с идеей, но связал подписание с дополнительным секретным протоколом. По нему к СССР переходили западноукраинские и западнобелорусские территории. Руководство Германии с этим требованием согласилось. Именно это решение критики пакта называют «разделом Польши» и ставят его в вину Сталину.

Почему Сталин потребовал подписания отдельного протокола? Он понимал, что немецкие войска имеют возможность выйти на советско-польскую границу, создав тем самым благоприятный плацдарм для вторжения в Советский Союз. При этом Литва автоматически «уходила» бы к Германии, а Латвия с Эстонией «зависали» бы в промежуточном состоянии. С учетом тогдашних границ с Румынией и Финляндией, СССР в случае войны оказывался в крайне невыгодном положении. Под ударом были Ленинград, Минск, Киев, промышленные районы Днепропетровска – Запорожья – Никополя, а Москва – в зоне действия бомбардировочной авиации. И Сталин решил, что это ни ему, ни стране не нужно, потому потребовал от Берлина согласия на новые, более выгодные границы. В разгар начавшейся европейской войны Сталин посчитал подписывать официальный договор о границах преждевременным. Можно оспорить такое мнение, но в данном случае не в этом суть.