Эмили покрывалась холодным потом по мере того как образы того, какими они с Гэвином должны были стать, и жизнь, о которой они говорили, медленно таяли. На стене тикали часы с секундной стрелкой, жуткой и уродливой в каждом своем движении. В течение нескольких последующих часов все ждали хотя бы слова. С серого неба сошел свет, к тому времени как в комнату ожидания вошел хирург. Все вскочили.

С глазами, пустыми, как стакан, оставленный пылиться на подоконнике, он начал говорить:

– На этот момент нам удалось остановить кровотечение в его брюшной полости, и мы проследим, чтобы быть уверенными, что оно не откроется снова. – Он остановился, делая медленный глубокий вдох. – Нам пришлось сделать трепанацию черепа, чтобы ослабить давление на мозг. Следующие сорок восемь часов – критические. В то же время, – посмотрел на каждого из них, – думаю, вам нужно провести с ним как можно больше времени прямо сейчас.

Прошла секунда тишины, достаточно долгая, чтобы Эмили почувствовала тихую тень отчаяния, окутавшую комнату. Но тишина рассеялась, когда Лилиан упала в руки Чэда, ее рыдания вырывались из горла с прерывистым, тяжелым дыханием. Сердце в груди Эмили начало пульсировать так сильно, что задрожали пальцы. Когда она увидела, как доктор уходит, ее голову окутал туман. Упала в кресло, закрыв лицо. Понимала, что пока не сможет увидеть Гэвина. Не сможет. Правда в том, что страх поглотил её. Окружил, сковав холодом. Почувствовала нежное касание руки и подняла глаза, увидев взгляд отца Гэвина. Темная тень горя окрасила его лицо.

– Давай, – промямлил он, протянув трясущуюся руку. – Мы все пойдем вместе.

– Не могу, – простонала она, не в силах сдержать надтреснувший голос. – Прямо сейчас не могу. Идите. Мне просто нужно пару минут.

Чэд печально кивнул. Невыплаканные слёзы застилали ее глаза, когда он уходил, в поддержке обвив рукой талию Лилиан. Она смотрела, как горюющая пара выходит в холл. Сердце Эмили с их уходом раскололось. Опустив голову и ссутулив плечи, вслед за ними пошел и Колтон.

Спустя секунду, рядом с Эмили оказалась Оливия и осторожно вытерла слёзы со щек Эмили:

– Не теряй в него веру, Эм, – измученно прошептала она. Моргнув воспаленными глазами, Оливия покачала головой. – Сейчас ты нужна ему.

Страстный порыв заполнил грудь Эмили. Она не хотела терять в него веру; знала, что должна оставаться сильной ради него и их сына. Но где-то глубоко внутри жуткий шепот говорил об обратном. Кричал о том, что Ноа никогда не увидит теплый и любящий взгляд Гэвина. Никогда не увидит искру Гэвина, то, как он зажигает всё и всех вокруг одной только улыбкой. С ужасом она думала о годах, перетекающих один в другой, где не будет ничего, кроме тоски по мужчине, которого она любила больше, чем свою собственную жизнь. Но при этом молчаливо она умоляла этот внутренний шепот не убивать оставшуюся в ней частичку надежды.

Тревор с Феллон встали, отвлекая Эмили от развернувшейся в ее голове борьбы. Тревор откашлялся и, накрыв рукой плечи Феллон, подошел к Эмили и Оливии. Его лицо было омрачено горем; проведя рукой по волосам, он сказал:

– Я отвезу Феллон обратно домой. Она побудет с Тимоти и Терезой, так чтобы Мелани смогла приехать сюда. – Он остановился, в его глазах была тоска и разбитость. – Эм, тебе нужно поесть. Позволь привезти тебе что-нибудь, когда вернусь.

Эмили покачала головой. Она не могла ни на чем сосредоточиться, тем более на еде:

– Я в порядке.

– Мы с Джудом возьмем что-нибудь в автомате, – Оливия поцеловала Эмили в щеку и встала. – Сейчас вернемся.

Эмили кивнула, понимая, что всем нужна минутка собраться с мыслями. Оставшись одна, морально опустошенная, Эмили спрятала голову в ладонях, с трудом дыша от боли. Она молилась Богу, в чьем существовании уже не была уверена, и в этот самый момент ее озарил проблеск надежды. Проблеск того, что соединило их с Гэвином в единое целое, того, что закалило их как две цельные души.

Встав, она убрала от лица трясущиеся руки, сделала глубокий вдох и пошла к двери. Вышла из комнаты ожидания; ее сердце грохотало, когда она шла по коридору. Остановившись в паре шагов от палаты Гэвина, Эмили едва не упала на колени, слыша рыдания Лилиан. Живот стянуло, когда мышцы сердца сократились, выбив из легких весь воздух. Оттолкнув боль, она вошла в палату.

Эмили молча смотрела, зажав рукой рот и слушая, как Лилиан разговаривает с Гэвином; смотрела на любовь всей своей жизни под взглядами его семьи, окружившей его кровать. Лилиан рассказывала, как он впервые назвал её мамочкой, и что она при этом чувствовала. Сквозь слёзы вспоминала про его первый день в школе и про то, как он вцепился в её ногу, боясь садиться без неё в автобус. Говорила, что, несмотря на сердце, обливающееся кровью, безумно гордилась, когда он отпустил её и пошел вперед. Лилиан словно сломалась, умоляя Гэвина очнуться, чтобы почувствовать ту же радость, когда его сын отпустит его руку, делая первый самостоятельный шаг в этом пугающем мире.

Из горла Эмили вырвался тихий всхлип, ее тело сотрясал страх, что он упустит так много прекрасных воспоминаний. Бесчисленное количество секунд, часов, минут, дней и лет их сын будет нуждаться в нем. Он ещё разделит с Ноа восходы и закаты, объясняя ему, что значит быть мужчиной, настоящим мужчиной. Младшая Лига, Бойскауты, первое свидание, выпускной вечер, вручение дипломов, его первая любовь, свадьба. Каждый кусочек тех бесценных подарков жизни, которые он пропустит, если не справится с этим.