Когда Лю перестала брыкаться, Кузнецов, наконец, смог ответить на вопросы охранника:

– Ухожу дня на четыре минимум, скорее всего, получится дольше. А сыр-бор… так без двихужи вы здесь совсем заплесневеете, скажи спасибо девчонке, навела шороху в сонном царстве!

– Спасибо, ага, – по лицу караульного трудно было судить, издевается он или нет. – Заходите к нам еще… на огонек… чтоб никто не уволок.

Гермодвери с лязгом раскрылись, а спустя минуту, выпустив путников, закрылись – уже с грохотом. Метро осталось с той стороны.

– Зря ты не дал мне врезать по харе этому странному мужику, – Летиция никогда не покидала подземелья, где родилась и прожила до девятнадцати лет, и сейчас ее ощутимо потряхивало – от страха, неуверенности, ожидания чего-то невиданного и обязательно чудовищного. Про хамоватого охранника она заговорила, лишь бы нарушить молчание.

– Иваныч не странный, это чувство юмора у него странное, девушкам сооовсем не нравится, – Александр отвечал бодро, даже излишне бодро. Видать, что-то тревожило и непробиваемого Кузнецова. Тоже страшился поверхности? – Кстати, спас я не его харю, а твою, ведь он у нас парень крутой, первый сталкер на деревне. Не посмотрел бы, что девушка, отоварил, как ровню… Говорю же, странное чувство юмора.

Свет налобного фонаря выхватил в казавшейся монолитной стене довольно внушительную – шириной метра четыре – нишу.

– Знакомься, это Волк, – благоговейно произнес антиквар, указывая рукой вглубь ниши.

Там действительно что-то скрывалось – крупное, массивное, внушающее трепет.

– Кто такой Волк? – Летиция не поняла, что видит в тусклом свете, фонарь давал слишком узкий пучок, чтобы охватить нечто целиком, собрать из разрозненных фрагментов (высокие и широкие колеса, крутые арки, железные борта, узкие, словно прищуренные бойницы) единую картину.

– Волк не кто, Волк – что. Навороченный армейский броневик, серьезная машина для серьезных парней, – вспомнив о спутнице, Александр тут же поправился: – И девчонок, конечно.

– Какой-то он… страшный…

– Военный автомобиль и должен внушать страх. Никакого гламура, только брутальность, только хардкор!

Летиция почувствовала укол ревности, антиквар смотрел на броневик с трудно описуемой смесью гордости, нежности и безграничного восхищения. Хоть бы раз на нее так взглянул, сволочь донская.

Он распахнул перед насупившейся девушкой тяжеленную бронированную дверь со стороны пассажира и церемонно, с полупоклоном, пригласил занимать посадочные места.

Лю оперлась на галантно предложенную Кузнецовым руку и ловко вскарабкалась на высокий порог броневика, осмотрелась, практически ничего не увидев в неосвещенной кабине, и только затем уселась на скрипучее кресло. Попрыгала пятой точкой на месте, оценивая жесткость сиденья, и осталась недовольна, сидеть было неудобно.

Александр ее страданий не оценил, поморщился, пробурчав что-то про горошину и принцессу с чувствительной жопой, и, обойдя автомобиль спереди, сел за руль.

Машина завелась с оглушительным, многократно усиленным в замкнутом пространстве ревом. Летиция с трудом сдержала вскрик – бас мощного двигателя ее напугал, – однако робкий, едва различимый «ой» все же вырвался наружу. И Кузнецов его услышал.

– Волк обязан внушать страх, – повторил он с каким-то садистским наслаждением. – Но тебя этот зверь не тронет, наоборот, будет защищать до последней капли соляры…

Как ни странно, сомнительное утешение подействовало. Новоприобретенный железный защитник принял ее – Лю почувствовала это – и стал союзником. Могущественным, надежным, неуязвимым.

Ожила приборная доска, подсвеченная изнутри разными цветами, в основном зеленым и красным, засветились многочисленные кнопочки. Броневик проснулся, он ворчал непрогретым дизелем, гудел трансмиссией, головной свет его упирался в близкую стену ниши, лишь правая фара ненавязчиво покушалась на темноту подземного перехода, соединявшего станцию с поверхностью.

– Готова? – осведомился водитель и, не дожидаясь ответа, направил машину прочь из закутка.

Отражаясь от стен, пола и низкого потолка, рокот работающего двигателя, шелест покрышек о бетон и подвывание включенной передачи разошлись звуковой волной во все стороны, возвещая о том, что железный исполин, наконец, пробудился от стального сна и вновь выходит на охоту!

Когда переход раздвоился, уйдя вверх двумя лестничными маршами – один налево, другой направо, – броневик, покорно следуя воле Кузнецова, свернул направо и легко вскарабкался по разбитым ступенькам.

Путь на поверхность перекрывали панели из непонятного материала – легкого, но прочного. У Александра ушло несколько минут сначала на то, чтобы освободить проезд, а затем, уже выведя машину наружу, вернуть все в первозданный вид.

Верхний мир не произвел на Летицию никакого впечатления: не смотря на утренний час, Солнце еще не встало – к счастью для весьма ранимых глаз подземных жителей, – а царившая вокруг ночь выдавать людям свои тайны не спешила. К тому же Кузнецов, выбравшись на улицу, немедленно погасил фары, чем обрек самого себя на малоприятную езду на ощупь.