Увидев, что там произошло, он начал ругаться на всю улицу и кидаться с кулаками на «зиц-владельца». Его едва удержали. Тогда Платон объявил «корешу», чтобы тот немедленно убирался на все четыре стороны. Впрочем, до этого не дошло. «Зиц-владелец», отведя его в сторону, начал вполголоса доказывать, что он, так сказать, готов вину искупить, абы «лепший друг Платоша» дал ему хотя бы один шанс. Тот, хотя и кипел, как перегретый самовар, в конце концов сменил гнев на милость. Они даже решили выпить мировую.

Впрочем, по-настоящему Зубильский пить не стал – все-таки он был за рулем, поэтому только лишь пригубил. Ближе к вечеру Платон уехал в Москву. Девицы уехали еще раньше – «папик», которому в связи с ЧП было явно не до женщин, вызвал им такси. И вот, в момент попойки, приятель Платона подсыпал ему отраву.

– Ну, и все. – Стас говорил, широко жестикулируя руками. – Приехал Зубильский домой, лег на диван и… преставился. Вот такая ситуация.

– А что же ты мне ничего об этом не сказал по телефону? – недоверчиво глядя на Крячко, поинтересовался Гуров.

– Хотел сделать вам обоим сюрприз! – горделиво выпятил грудь Станислав. – Да, сначала этот хмырь, как мог, отпирался, а потом – никуда не делся, признался во всем. Написал чистосердечное. Иначе откуда бы я знал все эти детали и нюансы?

– И что же он там написал? – спросил Орлов, с ноткой язвительности.

– Как это – что?! – Крячко изобразил недоуменное возмущение. – Полностью признал свою вину, рассказал, почему, как и чем именно отравил Зубильского. Вот она, его «чистуха», можешь лично ознакомиться.

Он достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги и протянул Орлову. Тот, развернув этот «манускрипт», начал медленно читать вслух, с трудом разбирая коряво выведенные буквы:

– «…В Главнае управление угаловного розыска МВД Расийской федирации от Цепочина Аркадия Викторовича, проживающего поселок Бобровка, улица Зеленая, дом шестнадцать…» Ага, тут его паспортные данные – это все понятно. Так! «Чивстосердечное привзнание…» Да, да, так и написано – «чивстосердечное привзнание»! «Я, Цепочин А. В., дабравольно сообчаю в полицыю, что по сопственому злому умыслу атравил гражданина Зубильсково. Это зделал при помосчи самагона и атравы крысячей. Я уговорил ево со мной выпить мировую и подсыпал ему атравы, штобы он помер, а мне остался катеж, што на меня записан. В этом раскаюваюсь и прашу суд это учесть. Дата, подпись…» Слушай, но это же бред алкоголика! Какая крысиная отрава? Он тебе ее показал?

– Вот! – Стас с готовностью достал из кармана своей кожаной ветровки полиэтиленовый пакет, в который была завернута стеклянная банка «майонезного» формата с винтовой крышкой, и потряс ею, демонстрируя пересыпающийся внутри белый порошок, напоминающий сахар.

– Ну, ты прямо Колин Пауэл на Совбезе ООН! – с насмешкой в голосе прокомментировал Петр. – Ну, помните такого американца, который когда-то тряс пробиркой с якобы иракским химоружием?..

Крячко на это замечание отреагировал не менее язвительным «Х-ха!». Взяв у него пакет с банкой и повертев его перед глазами, Лев пренебрежительно поморщился:

– Слушай, Стас, не городи ерунды! Этот яд на яд-то не похож. Какой-то он странный – ни дать ни взять сахар-песок. Кроме того, Дроздов уже исследовал на токсины тканевые жидкости Зубильского и установил, что если тот и был отравлен, то спецсредством особого рода, причем зарубежного производства.

Судя по выражению лица, услышанным Крячко был несколько обескуражен. Но сдаваться не собирался.

– А пусть наши химики проверят этот порошок! Вот тогда и будем знать – яд это или не яд… – категорично объявил он, с вызовом глядя на Петра.

Тот, как-то неопределенно качнув головой, молча снял трубку телефона внутренней связи и снова пригласил в кабинет Дроздова. Когда судмедэксперт унес банку с ее непонятным содержимым, Стас с выражением гения на лице, которого не желают понять всякие там ретрограды, положил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла.

– А ты с нашими коллегами, кто работает с «панельным сектором», общался? – нарушив молчание, спросил его Гуров. – Я же тебе кое-какие наводки дал, думал, заедешь в райотдел по месту жительства Зубильского, выявишь интересующих нас людей… Нет?

– Лева! – возмущенно всплеснул руками Крячко. – Ну, если учесть, что я, по сути, расколол главного подозреваемого, то на кой бы они нам были нужны, эти красотки с панели?! Если убийство, можно сказать, «без пяти минут» раскрыто, к чему какая-то лишняя беготня?!! Хотя заезжал я на Посольскую, выяснял. Да, Стукинец и Рычалова там прописаны. Но не проживают. Финиш! Слушай, Лева, на хрена нам разыскивать этих девок, если есть подозреваемый, если есть его признательные показания?! Причем – обрати внимание! – полученные без какого-либо давления!