ДЖЕКСОН: Я спрашиваю вас не о народе, а о вас лично.
ГЕРИНГ: Лично я был против нападения на Россию.
ДЖЕКСОН: Но вы не ушли в отставку, никак не проявили своё несогласие!
ГЕРИНГ: Мы воевали. В вашей стране политики поступают иначе?
ДЖЕКСОН: Достаточно!
ГЕРИНГ: Я не закончил!
ДЖЕКСОН(Лоренсу). Ваша честь!..
ЛОРЕНС: Подсудимый имеет право высказаться.
ГЕРИНГ: Что касается моей отставки, я не желаю это обсуждать. Я офицер, если вы способны понять. Я не предатель! Мне никогда не приходило в голову бросить фюрера!
ДЖЕКСОН: Ваша честь, подсудимый демонстрирует презрение к трибуналу!
ГЕРИНГ: Мне не известно ни одного случая, чтобы из-за пожара рейхстага был убит хоть один человек. Да и арестов было немного.
ДЖЕКСОН: Вы встречались с фюрером во время пожара?
ГЕРИНГ: Да.
ДЖЕКСОН: И здесь же на месте вы решили арестовать коммунистов?
ГЕРИНГ: Нет, это решение было принято заранее.
ДЖЕКСОН: Карл Эрнст заявил на суде, что вы и Геббельс планировали поджог, что вы и Геббельс предоставили поджигателям керосин и жидкий фосфор, что, наконец, из вашего дома шёл подземный ход в рейхстаг.
ГЕРИНГ: Он может заявлять что угодно.
ДЖЕКСОН: И вы никогда не хвастались, что подожгли рейхстаг? Вы помните завтрак в день рождения фюрера в сорок втором году? Вы не помните? Я читаю: «За завтраком Геринг крикнул: „Я — единственный, кто знает рейхстаг, потому что я поджёг его!“ Сказав это, он похлопал себя по ляжке». Это письменное показание генерала Гальдера. Вы говорили о поджоге?
ГЕРИНГ: Такого разговора не было.
ДЖЕКСОН: Ваши заводы приводили Германию в состояние готовности к войне?
ГЕРИНГ: Концерн «Герман Геринг» занимался добычей сырья и производством стали.
ДЖЕКСОН: У меня нет вопросов к подсудимому.
ЛОРЕНС: Герман Геринг, вам предстоит ответить на вопросы обвинения от Советского Союза.
Джексон садится на место. К трибуне выходит Руденко.
РУДЕНКО: Подсудимый, вы влияли на принятие фюрером внешнеполитических решений?
ГЕРИНГ: Нет. Фюрер есть фюрер, точнее — был.
РУДЕНКО: Кто был ближайшим советником фюрера в экономике?
ГЕРИНГ: Я.
РУДЕНКО: В военных вопросах?
ГЕРИНГ: Я.
РУДЕНКО: Вы разрабатывали план нападения на Советский Союз?
ГЕРИНГ: Я — рейхсмаршал.
РУДЕНКО: Я прочту вам запись совещания от шестнадцатого июля 1941 года: «Прибалтика и волжские области должны стать частью империи. Ленинград подлежит уничтожению». Кем был записан этот протокол?
ГЕРИНГ: Борманом. Он преувеличил кое-что.
РУДЕНКО: Что, например? Вы признаёте, что руководили угоном в рабство миллионов граждан из оккупированных стран?
ГЕРИНГ: Речь шла о двух миллионах рабочих. Рабство я отрицаю.
РУДЕНКО: В приказе от шестнадцатого сентября 1941 года говорилось: «За жизнь немецкого солдата подлежат смертной казни пятьдесят — сто коммунистов». Кто подписал этот приказ?
ГЕРИНГ: Подписал Кейтель. В этом приказе было указано пять или десять человек, фюрер исправил — сто.
РУДЕНКО: Вы были с этим согласны?
ГЕРИНГ: Приказы не обсуждаются.
РУДЕНКО: Вы согласны с теорией высшей расы?
ГЕРИНГ: Я никогда не использовал это выражение. Различие между расами я признаю.
РУДЕНКО: Вы заявляли, что Гитлер привёл Германию к расцвету.
ГЕРИНГ: Да, это так.
РУДЕНКО: У меня больше нет к вам вопросов.
ГЕРИНГ: А теперь я бы хотел задать вопрос трибуналу!
