Тут Измайлов вспомнил о фонарике. Поднял его над собой — яркий луч выхватил на противоположной стене потускневшие образы святых апостолов. И тут от неожиданности он замер: один из святых — самый крайний — медленно двигался!

Раздались выстрелы.

Лейтенант выключил фонарик и покатился по полу, — решил сменить позицию.

Измайлов сразу не мог толком понять происходящее. В памяти всплыли рассказы о таинственности монастыря, о появлении гроба на колокольне в ночное время, о привидениях на кладбище, о чудесах исчезновения атамана Мефодия и гибели красного разведчика в этом храме.

«Ерунда все это», — мысленно сказал себе Рафкат, скорее взбадривая себя, чем опровергая услышанное.

Измайлов был уже близок к разгадке увиденного, когда хлопнула сзади дверь. Он оглянулся, направив туда луч фонаря.

Это было его ошибкой: он невольно осветил себя и дал возможность противнику прицельно выстрелить.

Звук выстрела слился с пронзительной болью в теле. В помутившемся сознании пронеслась горькая мысль: «Неужели снова прошляпил? Неужели проиграл? — И, страх совсем улетучился, оставив место равнодушию. — Так глупо все получилось, а главное — бесполезно. Бесполезно, говоришь? — Измайлов встрепенулся. — Ну нет! Эту сволочь я должен достать. Должен». Он собрал все свои силы. Поднялся и, покачиваясь, сделал несколько шагов.

Вдруг в глаза ударил пучок света. Свет струился почему-то из-за стены, точнее, из невесть откуда образовавшегося проема в стене, на которой были изображены печальные лики двенадцати апостолов.

«Значит, один из апостолов скрывает вход в тайное убежище, — мелькнула в затуманенном сознании догадка. — Вот как исчезал атаман Мефодий!»

Измайлов не слышал голоса Денисова, который крикнул ему: «Ложись!» Он не стал прятаться — знал: тогда не хватит сил подняться и дойти до цели. А он очень хотел дойти. Предчувствуя, что в него будут стрелять, Рафкат поднял слабеющей рукой оружие и выстрелил в проем.

Грянул ответный выстрел — его толкнуло в грудь.

«Вот и все, — почему-то отчетливо пронеслось в сознании лейтенанта. — Убит. А как же мать?! Ведь она не переживет! Ой, мама! Прости меня. Я не подумал о тебе. Но я иначе не мог. Мама...»

Он дошел до стены и упал в зияющий проем. До гаснувшего сознания донесся женский визг: «Женщина?.. Откуда она здесь?.. Ах, это мама... Мама моя... Не плачь, родная...»

Измайлов уже не почувствовал, как упавшая сверху толстая решетка, похожая на большие вилы, пронзила его тело — он был мертв. Не слышал он и того, как где-то далеко под землей протяжно загудел колокол.

По небу плыли тучи, заволакивая и снова открывая луну. На некоторое время слабый лунный свет выхватывал из темноты деревья, кусты, мощные монастырские стены, которые сплошным кольцом окружали внутренние постройки. Сторожевые башни, словно былинные богатыри, накрепко подпирали каменные стены монастыря-крепости.

На возвышенности, чуть поодаль от монастырской стены, время от времени появлялись в лунном пятне могильные холмы и черные кресты. Судя по размерам этого старинного кладбища, можно было предположить, какое огромное множество божьих послушников обитало в монастыре за прошедшие века.

Жуков и Матыгулин залегли в кустарнике ольхи между стеной и кладбищем. Давно миновала полночь. От неподвижности потихоньку затекали руки и ноги. Ночная прохлада и сырость с запахом прелой листвы медленно пробирались внутрь.

Чтобы легче было переносить неудобства, Жуков думал о Галине. Перебирал в памяти все события, ее слова, улыбку и поцелуи на вокзале, когда она встречала его...

С монастырского двора донесся слабый звук выстрела. Оба переглянулись и замерли в ожидании. Хлесткие выстрелы разорвали ночную тишину. Матыгулин привстал:

— Может, надо там помочь?

Обеспокоенный Жуков отрицательно покачал головой:

— Наше место здесь. Смотри по сторонам.

Потом послышался приглушенный звук колокола. Оба когда-то слышали рассказ майора Стеклова о таинственном подземном колоколе, неожиданно оживавшем при гибели человека.

— Неужели это тот самый колокол? — испуганно проговорил Матыгулин. — Кто? Денисов или Измайлов?

— Да нет. Не должно, — растерянно произнес Жуков, понимая, что в монастыре происходят серьезные события. Но все-таки он не мог поверить, что колокол извещал о смерти кого-то из товарищей.

Они ловили малейшие звуки, глядя на высокие стены монастыря. Прислушивались ко всем ночным шорохам. Но все было тихо.

К двум часам ночи стало совсем зябко. Луна переместилась в правую часть неба. Крупные звезды проглядывали через промоины облаков. На душе у обоих было тревожно, мучила неизвестность в монастыре.

Жукову показалось, что один из могильных холмов вздрогнул. В первое мгновение подумал: «Уже мерещится». Он продолжал пристально всматриваться в темноту. Холмик, казалось, чуть покачивается, точнее, колебалась его тень. Александр тронул за плечо Матыгулина: