– Я не переживу этого. Если мы будем жить в постели круглый год и отрываться от секса только на сон и еду, тебе придется меня похоронить. Я всего лишь человек Валиант. Хочешь моей смерти?

Он обхватил ее грудь.

– Я смогу оживить тебя.

Тамми напряглась, но расслабилась, когда поняла, что соски больше не болят. Ласки Валианта были очень нежными, и это на самом деле было приятно.

– Ладно. Но я не смогу ходить.

Усмехнувшись, он отодвинулся от Тамми, медленно вынимая, все еще твердый, член из ее лона.

– Ты очень хрупкая. Я должен помнить об этом, чтобы не навредить тебе. – Он отпустил ее и поднялся с кровати. – Я уже довел тебя до обморока. Мне следует тебя покормить.

– Умираю с голода. – Она села и посмотрела на часы у кровати. – Ух ты. Уже восемь утра.

Валиант взглянул на нее.

– Куда-то собралась?

– В девять у меня встреча с шерифом, забыл? Мне едва хватит времени чтобы принять душ и подготовиться, прежде чем написать заявление.

– Тебе нужно поесть. Можешь принять душ, а я закажу еду. Он может поговорить с тобой, пока ты ешь, или подождать пока ты не закончишь. – Валиант прищурился. – Ты маленькая, тебе необходимо много есть, чтобы стать больше и выносливее.

Она смотрела на него.

– Решил откормить меня? Хочешь, чтобы я стала толстой?

Он усмехнулся.

– Я не заключал сделки с ведьмами, если таковые существуют. И у меня нет планов откормить тебя, а затем запечь и съесть.

– Это ты сейчас про сказки? Ты их знаешь. А я думала, что одна такая странная, раз читаю их. – Она рассмеялась.

Он колебался.

– В детстве мне рассказывали много историй. Смотритель говорил, что они поучительные. Я запомнил их все.

У нее сердце сжалось от боли за Валианта. Не раздумывая, Тамми слезла с кровати, направилась прямиком к нему, чтобы крепко обнять.

Валиант замешкался, затем сжал её в крепких объятиях.

Они стояли обнаженными у двери спальни и обнимались.

– Почему ты меня обнимаешь? Благодаришь за отличный секс?

– Нет, – засмеялась она. – Я обнимаю тебя, потому… – Она не хотела говорить, что пожалела его из-за печального детства. – Потому что хочу обнимать тебя. Мне нравится находиться в твоих руках.

Он теснее ее прижал.

– Тамми, можешь обнимать меня в любое время, когда захочешь.

Она еще минуту обнимала его, а потом отстранилась, улыбаясь.

– Пойду, приму душ. И мне нужна одежда.

– Я как раз собирался за ней сходить. Скоро вернусь.

Тамми вошла в ванную, включила воду, и шагнула в душ. Стоило горячим струям коснуться ее кожи, с губ сорвался удовлетворенный вздох.

Она потянулась за шампунем. Несколько секунд спустя голый Валиант открыл дверцу и шагнул в кабинку. Тамми рассмеялась и отступила назад, освобождая для него место.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты занимаешь много места?

Он усмехнулся.

– Постоянно. Повернись, я вымою твои волосы.

Тамми покачала головой и улыбнулась.

– Мне необходимо поесть и поговорить с шерифом. Я сама вымою свои волосы, а ты – свои. И держи руки при себе, Валиант. Твои прикосновения лишают меня возможности мыслить.

– Но…

Она усмехнулась.

– Веди себя прилично.

Его улыбка померкла, и он мрачно кивнул.

– Ладно.

Они терлись друг о друга, меняясь местами, чтобы Тамми могла прополоскать волосы. И тело Валианта отреагировало.

Тамми усмехнулась при виде его увеличивающегося члена, который теперь упирался в неё.

– Это так ты понимаешь "веди себя хорошо"? Ты можешь поранить кого-нибудь этой штукой.

Валиант рассмеялся.

– Если бы ты позволила мне тебя возбудить, и трахнуть прямо у стены. Вот это бы означало для меня "вести себя хорошо".

Тамми покачала головой.

– Я и так хромаю и не только из-за ушибленного бедра. Ты пытаешься меня убить?

– Нет. – Он нахмурился. Все следы юмора исчезли с его лица.

– Я пошутила. Это была шутка. – Она потянулась за бутылочкой геля для тела. – Прислонись к стене.

Он нахмурился, но подчинился. Тамми нанесла гель на руки и отставила бутылочку. Она начала с плеч скользить намыленными руками вниз по телу Валианта.

Он зарычал, когда она добралась до его сосков, очень сексуальный звук. Теперь она начала различать разницу между возбужденным и гневным рыком.

Под ее пальцами и ладонями его соски стали твердыми, как галька.

– Ты пытаешься меня убить, – простонал он.