— Вот и я об этом, — грустно сказал Глебов. — Думай.

— Ой, дядь Витя, а что делать-то будем? Может, к отцу ее пойти. Пусть ремень возьмет да отходит как положено, а? — Тогда на голове еще была коса, которую Наталья поминутно трогала, чтобы убедиться, что все это происходит не во сне…

— Замуж Катю надо отдать, за взрослого надежного парня.

— Да кто ее возьмет сейчас-то? И где их, взрослых, взять? А если Дамира уложат, так вообще? Кому мы такие родственнички будем нужны? — Она беспокоилась очень искренне, но где-то там, внутри нее, в глубине души, теплился огонек надежды. Глебов играет. Хитрит. И разговор он этот завел не напрасно, хочет он чего-то такого, о чем сразу не скажешь. Поэтому она почти не удивилась, когда Глебов закончил так:

— Вот и я о Руслане. Два года на него смотрим. Подходящий. И Катьке значительно больше нужен, чем Жанке. Согласна?

Наташа даже не смогла как следует кивнуть. Катьке шел-то всего семнадцатый годок. А все вот как повернулось. Она молчала и широко распахнутыми глазами смотрела на Глебова. На хитрого старого дядю Витю.

— Так согласна? Не слышу?

— А он? Что ж за сговор без жениха, — выдавила из себя Наташа, просчитывая в уме другие возможные варианты спасения дочери из омута разврата. При поверхностном взгляде выходило, что предложение дяди Вити действительно было самым лучшим. Счастлив тот, чьи грехи сокрыты. Родит, успокоится. А если нет, то пусть муж за этим смотрит — его ведь для этого покупают.

— Я с ним разговаривал. Он — не против. Так что давай, будем знакомить. Парень с башкой, ухаживать за твоей сопливкой будет на высшем уровне. Сладится. Еще спасибо скажешь…

Сладилось. Даже слюбилось. Что можно было подумать про Руслана? Да ничего — лазутчик, шпион. Наташка поначалу так и думала. Потом успокоилась. Но на свадьбе все же не смолчала. Не сумела. Как положено тяпнула и подплыла к Глебову — вся шикарная, бриллиантовая, светящаяся…

— Сука ты, дядя Витя, редкой породы. За здоровье молодых? — Она подняла бокал на высокой ножке и тонкой струйкой вылила шампанское ему прямо на башку. Без свидетелей, упаси господь. Один на один. Обернулось это увесистой пощечиной, исполненной аристократической ладонью Глебова.

— Ты много пьешь, — сказал он спокойно. — С учетом того, что можешь использовать себя получше… Подумай об этом…

Щека горела, а на душе было удивительно спокойно. Купленный зять. Кто бы мог подумать, что простая девчонка из предместья сделает такую головокружительную карьеру. Если этот не подойдет, заменим на более интересную модель. Дядя Витя подсобит. Она размахнулась и ударила Глебова по голове. Кулаком. Сверху вниз. Он тихонько крякнул. Скорее всего, от удивления.

— Вот теперь мы квиты, — сказала Амитова спокойно. — А сука ты, дядя Витя, потому, что не обо мне и не о моей Катьке печешься. Ты за Ляльку испугался… Если б Жанка своего родила, то до твоей Ляльки-маленькой и дела бы никому не было. Так? Так… А теперь что? Лет пять она будет страдать, а там, кроме внучки твоей, ей уже ничего и не нужно будет. Так? Дядя Витя? А?

— Ты могла бы отказаться, — спокойно ответил Глебов. — Так что мы не только квиты, — он потер макушку, — мы еще и очень похожи. Ты ведь тоже могла бы найти какого-то молодого врача или, скажем, начинающего Дамира… Но ты согласилась… За здоровье молодых? — Глебов щелкнул пальцами, и у него из-за спины возник официант с подносом. — Я по коньячку, с твоего позволения.

А через два года родилась Мариночка. И теперь-то Руслан не казался такой цацой. Но и Катька была хороша. Ох, хороша… И как упустила она девку?.. Как разрешила? Может, ей нужен был еще более взрослый муж? Тот же Глебов? Чтоб схоронить и потом жить на всю катушку?..

— А кроме Славика, у меня больше ничего нег, — сказала Жанна пустым, бесцветным голосом.

— Да на черта нам эти подонки, Жанка? На черта? Вон я одна живу, и ничего, не бедствую. А?

— Зачем приехала? — Жанна старалась быть спокойной. Таких, как Жанка, Амитова держала в специальной клинике неврозов. Причем лежали они там годами.

— Афинка умерла, знаешь? — Наталья Ивановна спросила и напряглась в ожидании новых неприятностей.

— Я? Конечно! По телевизору всем показывали, — пробормотала Жанна, снова пряча взгляд.

— А мне Глебов звонил. Лично докладывал, — усмехнулась Наташа. — У нас могут быть неприятности. Большие.

Жанна вздрогнула. С момента Катькиной свадьбы у них с Амитовой не было никаких общих дел. Даже с Дашкой, сумасбродной, отчаянной и глупой Дашкой, которая когда-то отобрала самое дорогое, Жанна все равно как-то мирилась. А с Натальей — нет. Потому что сама Наташа устранилась от отношений, избегая объяснений, упреков и прочих составляющих женской дружбы.

— У нас? — Жанна забарабанила пальцами по столу. Дробь выходила нечеткая с явными ритмическими провалами. Руки, стало быть, дрожат. — У нас? У Глебова? У тебя? У Руслана? — Теперь она могла произносить это имя спокойно, без надрыва. Лучший способ справиться с несчастьем — завести себе другое, более крупное. Жанна сумела сделать это. Только дрожь в пальцах не проходила. — У кого неприятности, Наташа? Ты же Афину терпеть не могла?

— И было за что. Сейчас вот из-за сраной кафухи будет столько шума… Можно подумать, что ты ее любила…

— Не любила, — сказала Жанна. — Но жалко. — Хорошо, что Наталья не слышит, как бьется ее сердце. Хорошо, что оно еще не выломало ей ребра. Нужен выход.

— Гляди, Жанна, и не говори, что не получала такого же. — Амитова достала из мягкой замшевой сумки сложенный вчетверо листок бумаги с английскими буквами. — Поймешь или переводчика вызовем?

— Утром нашла в ящике. — Жанна выложила на стол свой. Почти точно такой же. Только на Наташином листке буквы были набранные на компьютере, а на Жаннином вырезанные из разных газет… — Так кто из нас следующая, дорогая Наталья Ивановна?