Шрифт:
С тем и возвратились.
38
Витёк еще не вернулся в корабль с рощинской пленницей, и Клава прилегла, думая о Боже, которая не оставляет ее. Все трое вместе, семейно: Мати, Доча и Святая Душа. Так хорошо забываться на второй сотне воззваний мысленных: «Госпожа Божа, помилуй мя!»
Мир и благорастворение в сердце. Душа и дремлет и не дремлет.
И как будто небесные барабанчики бьют. Тамтамы горние.
Нет, стук земной вполне, однако.
Треск и беготня сапог не сестринских.
Распахнулась дверь. Голос злобный и радостный:
– И здесь! Еще одна! Малолетка явная!.. Пошли, девочка.
– Я добрая Дэви.
– Вот и хорошо. Пошли, коли добрая.
Мент. Молодой.
– Куда? Я здесь живу! Не хватай.
Он еще и не хватал. Собирался. Клава приподнялась, прикрываясь. Но не очень.
– Клава! Клава! – но не к ней. – Зайди сюда. Тоже по твоей части. Надень на нее чего-нибудь.
Вошла тетка жидковолосая и злая. Ментуха, хоть и без погонов. Послала Божа тезку.
– Ну что? Надень на себя чего-нибудь, девочка. Где у тебя белье?
– У меня нет. Вот, всё на мне.
– Как же так? До чего довели: без белья дети ходят! Ну пошли так.
– Никуда я не пойду. Я здесь живу, мне и здесь хорошо!
– Тебя не спрашивают. Лучше сама. А то поведут и пойдешь!
– Вы ответите. Я артистка знаменитая: Каля Дэви.
Прости Божа, но ведь не поймут, что святая. Не надо выдавать веру на посмеяние нечестивым неврам и неверкам.
– Пошли-пошли, артистка.
Но с ноткой уважения.
Всех уже согнали в молельню. Менты и ментухи переговаривались оживленно:
– Чего только не намалевали. Кощунство, но забавно.
– И главный Бог у них – баба. Даже с потолка глядит.
– Не всё вам мужикам почет, и мы не хуже, – это тезка признала.
Злая, а и ее коснулась дыханием своим Госпожа Божа.
И Свами отозвалась с другого конца:
– Слышу и среди воинства нечестивого здравые голоса. Да, мир сотворила Госпожа Божа, Женщина во всех женщинах, Жена во всех женах. Скоро День Счастливого Числа настанет, числа переменятся, Двойка женская над миром воцарится! И падут ложные боги мужеподобные.
– Смотри, Клава, в тебя коготок запускает, – засмеялись менты.
Заподозренная в сочувствии неформальному культу, ментуха Клава проявила усердие:
– Хватит вам здесь устраивать! Проповедовать будете в другом месте.
– Это мое место, мой дом. И я протестую против вторжения. Завтра же в девять утра протест будет у прокурора. Чем вызвано ваше беззаконие, лучше сообщите!
– Вы гражданка Зоя Николаевна Пересыпкина?
– Зоя Ниновна.
– Это вы оставьте в другом месте. Вы удерживаете незаконно несовершеннолетних!
– Это моя семья. Я их по подвалам и притонам спасаю.
– У вас есть лицензия на семейный детский дом?
– Когда я их вытаскивала, меня почему-то лицензию не спрашивали. И вы туда почему-то за ними в подвалы и притоны не пришли.
– Вы занимаетесь незарегистрированным сектантством и вовлекаете несовершеннолетних без согласия родителей или опекунов. Поэтому несовершеннолетние подлежат изъятию и помещению в распределитель до нахождения родителей или опекунов. Займитесь изъятием, лейтенант. Совершеннолетние могут оставаться при предъявлении документов. Не имеющие документов подлежат установлению личности.
Сестры хором заплакали. Громко.
– Вот! Вот ваш порядок и закон! Так ваш мужской ложный бог велит! Только что мы покоили сестра сестру в объятиях любовных! И вы ворвались как сарацины! Плач и вопль вокруг вас! Но ничего, Госпожа Божа всё видит! Близок День Счастливого Числа, скоро числа переменятся, и Госпожа Божа восприимет царствие Свое! А мы скоро обнимемся снова, сестры и братья! Минуют испытания и победит правда! Крепитесь в узилищах! Молите Госпожу Божу, Она-Они вас не оставят.
Ментуха Клава сказала тому молодому:
– Про объятия любовные заметили? Тянет на растление, а?
Налетела с объятиями кухонная Надя, утопила Клаву лицом в свой грязный балахон:
– Куда голубку добрую Дэви?! Не отдам!
Ей заломили руки и отбросили.
– Не противься, сестра. Не в силе телесной правда. Госпожа Божа накажет сарацин поганых. Невров и неверок безбожьих! Близок час.
Клава плакала, но шла спокойно. Госпожа Божа ведет ее твердо, и значит, так нужно.