Вчера я писала письмо матери, что наши дни, наша молодежь кажутся мне живыми страницами из книги «Как закалялась сталь». Живешь и видишь, как много кругом тебя простых и хороших людей, как много настоящих скромных героев, имен которых, может быть, никто не узнает.

Никогда не изгладится из памяти образ Любы Ольховской, голубоглазой дочери Украины, моего славного боевого командира. Встретилась я с Любой еще в декабре [59] 1941 г. в Энгельсе, когда она только приехала к нам в часть…

Люба Ольховская не боялась трудностей, везде и всюду была впереди. Очень любила своего командира вся наша эскадрилья. И было за что. Никто так не заботился о людях, не относился к ним так чутко, как Люба.

А какой она была требовательной! Заметит непорядок в комнате, выстроит, бывало, весь личный состав перед общежитием и скажет:

– Женщины вы или не женщины! Понимаете или нет, что находитесь в армии? Почему я не вижу порядка?…

Бойцы наземных частей рассказывали такой случай{4} . Когда наши стояли в обороне на реке Миус, над линией фронта низко-низко пролетел самолет У-2. Над самыми окопами летчик убрал газ, и из кабины пилота послышался гневный женский голос:

– Что вы сидите?! Мы бомбим фрицев, а вы не наступаете?!

В ту же ночь подразделение пехоты перешло в атаку, в результате которой удалось захватить несколько блиндажей и дотов противника… Мне иногда кажется, той летчицей была наша Люба, хотя нет доказательств этому…

На место Любы Ольховской командиром эскадрильи назначили отличную летчицу Дину Никулину. Веру Тарасову заменила бывшая студентка механико-математического факультета Московского университета Женя Руднева. Это была достойная замена. Рудневой прочили большое будущее. Она обладала незаурядными способностями и со временем, возможно, стала бы крупным ученым. Но началась война, и Женя по призыву комсомола ушла на фронт.

–  Сейчас не до учебы, - сказала она на прощание родителям.
– Вернусь живой, все наверстаю…

Накануне первого боевого вылета многие наши девушки подали заявления о приеме в партию. Дина Никулина и Женя Руднева были в их числе.

На следующую ночь после гибели Любы Ольховской и Веры Тарасовой в воздух поднялся весь полк - двадцать экипажей. Первый массированный налет на врага посвящался памяти погибших подруг. [60]

Это был наш первый боевой вылет. Взлетали с интервалами в три минуты. Я терпеливо ждала своей очереди. Мой штурман Ольга Клюева так загрузила свою кабину осветительными бомбами - САБ, что ей негде было повернуться. Ольга долго возилась за моей спиной, устраиваясь поудобнее, и при этом тихонько что-то бормотала.

–  Как у тебя дела, скоро ты устроишься?
– спрашиваю ее.

–  Сейчас. Тут никак не развернешься.

–  Еще бы! Можно подумать, ты собираешься иллюминировать весь фронт…

Наконец получено разрешение на взлет. Самолет, набирая скорость, бежит по влажной, покрытой росой земле. Еще несколько секунд, и тряска прекращается - полет начался. Набираю высоту. Внизу смутно просматриваются знакомые ориентиры. В воздухе не так темно, как на земле. Даже при облачности можно летать без приборов.

Мерно рокочет мотор. Стараюсь его не перегружать, иду на умеренном экономичном режиме. Под плоскостями 180 килограммов бомб. Это не так много, но и не мало. Во всяком случае, если все положить в цель, то их будет вполне достаточно, чтобы разметать вражескую батарею, пустить под откос железнодорожный состав или навсегда вогнать в землю несколько десятков фашистских вояк.

Ровно работает мотор. Тугая струя воздуха бьет в козырек, и он чуть вибрирует. Фосфоресцируют в темноте кабины цифры на приборных досках. Внимательно слежу за показаниями приборов, то и дело посматриваю на часы. Каким-то шестым чувством ощущаю, что скоро фронт. Еще немного - и в небо вонзятся иглы прожекторных лучей, залают внизу вражеские зенитки.

–  Приготовиться, - говорит штурман, - мы на подходе. Выдерживай заданный режим полета. Буду засекать огневые точки.

Но делать этого не пришлось. Когда пересекали линию фронта, гитлеровцы не произвели ни единого выстрела. Подходим к цели, ждем ураганного огня, а его нет и нет. Высота 900 метров. Впереди по курсу экипаж нашего командира звена Тани Макаровой сбросил осветительные бомбы, а немного погодя последовала серия взрывов. Но удивительное дело - противник снова почему-то молчит. Осведомляюсь у штурмана, не сбились ли мы с курса.