Первый этап довольно трудного пути был закончен, с плеч свалилась огромная тяжесть, от внутреннего возбуждения не чувствовалось усталости после ночного полета. Поэтому мало кто прилег в тот день в своем купе. Почти все сидели в салон-вагоне, курили и без конца делились впечатлениямя от полета.

После десяти часов пути поезд остановился в нескольких десятках километров от Лондона. Мы пересели в машины. Наша машина шла последней. Мы сначала отстали от своих, а затем и вовсе потеряли их из виду. «Совет-Эмбис», - сказали мы шоферу и были немедленно доставлены в советское посольство.

Вечерним поездом 22 мая, в сопровождении переводчика, английского офицера, мы втроем [16] выехали из Лондона на север, в Шотландию, и утром следующего дня прибыли к своему самолету, который должны были в этот же день перегнать на другой аэродром. Но весь день стоял туман, моросил дождь, и англичане не решились выпустить, нас. В ожидании погоды мы решили ознакомиться с обучением в Англии молодых летчиков.

Ни один курсант не выпускается в самостоятельный полет без прохождения полного курса на земле.

В классах слепого полета десяток кабин Линка, в которых курсанты проходят предварительное обучение. Во время нашего посещения курсанты решали задачу на тему: двухчасовой полет по маршруту. От кабины Линка протянуты провода к приборам на столе инструктора. На столе - карта района полета, покрытая стеклом, а на стекле колесико приборчика чертит весь маршрут курсанта.

Мы остановились у одного стола. Смотрим на карту. Колесико вначале шло прямо по маршруту, но вскоре свернуло в сторону. Инструктор напомнил курсанту, что надо смотреть за курсом самолета. После этого колесико пошло еще больше в сторону. Инструктор еще что-то сказал в микрофон. Колесико завертелось на месте, а кабина Линка накренилась влево.

Мы улыбнулись. Улыбнулся и начальник школы. Обращаясь к нам, он сказал:

–  Ну, этот сегодня домой не дойдет и уж, во всяком случае, двойки ему не миновать.

Он повел нас к следующим столам. Здесь все шло без заминки, колесико оставляло прямой след на стекле.

На третий день погода, наконец, прояснилась и мы вылетели на другой аэродром. С нами летели два английских офицера: майор-радист и подполковник-штурман, оба работники аппарата министерства [17] воздушных путей сообщения. Офицеры эти выполняли чисто инспекторские функции, выясняя возможность нашего полета через океан.

Майор- радист сидел за бортовой рацией и с помощью наших радистов устанавливал связь с аэродромом, проверял радиооборудование.

Подполковник-штурман сидел в штурманской кабине, отмечал на карте точки маршрута, по которому мы шли, и одобрительно кивал головой. Маршрут нам был дан ломаный; основной задачей в этом полете было: обойти подальше один большой город.

Задачу мы решили, повидимому, неплохо, инспектирующий штурман был доволен.

Место стоянки, приготовленное для самолета, мы определили безошибочно - со всех концов аэродрома к этому месту стекались люди на автомобилях, на велосипедах и просто бегом. Был обеденный перерыв, и рабочие мастерских толпой направлялись туда же. Даже заядлые любители гольфа, при виде самолета с большими красными звездами, побросали свои палки и устремились к ангару.

В первые минуты после нашего прибытия у самолета была невообразимая толчея. Люди мешали друг другу, заглядывали в кабину, в стволы пушек и пулеметов, ощупывали руками все наружные детали и просто гладили металл фюзеляжа, как бы определяя его качество наощупь. Наконец, комендант аэродрома, который сначала тоже поддался чувству любопытства, вспомнил о своих обязанностях и установил порядок. Была выставлена охрана. Она очертила вокруг самолета квадрат и дальше черты публику не пускала.

Посыпались заявки желающих осмотреть самолет изнутри. Английские пилоты со своей стороны обещали показать нашему экипажу свои самолеты. [18]

Нашим инженерам к их большой работе по подготовке самолета прибавилась еще одна: быть руководителями многочисленных экскурсий на самолет.

Мы разместились в гостинице аэропорта. Здесь мы встретились с летчиками всех объединенных наций, среди них было много имеющих мировую известность. Как-то в дружеской беседе с большой группой летчиков стали перечислять по пальцам знаменитых летчиков: больше всего пальцев пришлось на долю русских летчиков.

Каждому из членов нашего экипажа в гостинице была отведена отдельная комната. В большом зале ресторана мы собирались вместе, усаживались, за отдельный столик, привлекая внимание всего зала. Перед ужином английские офицеры неизменно приглашали нас в буфет. Там мы угощали друг друга виски-содой и провозглашали здравицы за счастливые перелеты и посадки, за СССР и союзников и всякий раз посылали проклятья Гитлеру с его шайкой.

Большинство офицеров проводили свое свободное время в вестибюле гостиницы. Приходили сюда и мы. Нас тотчас же окружали английские летчики, и начинался обмен сувенирами. В ход шли любые мелочи: монеты, звездочки, птички с петлиц, медные пуговицы и даже коробки спичек. Все летчики, с которыми нам приходилось здесь встречаться, высказывали свое искреннее восхищение героизмом Красной Армии и желание поскорей принять непосредственное участие в этой великой войне.

На аэродроме с корабля были сняты бронеспинки, бронеплиты и по одному комплекту боезапасов пушек и пулеметов. Это значительно облегчило вес самолета. Вместо этого на борт были [19] взяты воздушные жилетки на каждого и две большие надувные резиновые лодки (клипперботы).