Шрифт:
А тот, бережно поддерживая левой рукой правую, продолжал:
— Прошу прощения, джентльмены, но мне сначала почему-то показалось, что вы русские. Если бы я знал, что вы англичане…
— Тогда?
— Тогда я, конечно, не стал бы рисковать вашими и моей жизнями… Джентльмены, я ваш пленник! Майор барон фон Фремденгут.
Смит рассмеялся:
— Боже мой, как торжественно! Да вы и без вашего разрешения наш пленник.
Черный китель майора разительно подчеркивал бледность его длинного холеного лица с маленькими усиками а ля фюрер и выдающимся вперед крупным, чисто выскобленным подбородком с ямочкой посередине.
— Немцы могут договориться с западным миром, — повторил он сподобием радушия. — Это не только мое мнение. И это не только мнение моего фюрера.
— Ах ты, фашистская гадина! — возмутился Смит. — Кто тебе сказал такую мерзость?
— Спокойно, Смит! — остановил Егорычев кочегара. — Не будем опускаться до дискуссии с эсэсовцем.
— Уверяю вас, джентльмены, — добросовестно настаивал на своем майор Фремденгут. — Уверяю вас, мне сейчас не до выдумок. И он с удовольствием повторил:
— Подумать только, что я вас принял за русских!
— Чего вы там скрываетесь в углу, словно мышь! Подойдите-ка поближе! — приказал Егорычев барону.
Тот подчинился. Теперь, когда он был в каком-нибудь шаге от раскрытых дверей и его освещало косыми лучами утреннего солнца, Егорычев увидел на его кителе три длинные колодки орденских ленточек. Над колодками распластал свои злые крылья стервятника серебряный эсэсовский значок с мертвой головой, а на верхнем кармане был прикреплен большой бронзовый жетон, при виде которого у Егорычева от возбуждения мурашки побежали по спине. Он был ему знаком, очень знаком. Жетон имел форму щита. Стилизованный гитлеровский орел, словно дрессированный хищник, уселся на кружок со свастикой. А под кружком отштампована карта Крымского полуострова и цифры по бокам: «1941–1942».
Итак, перед Егорычевым был один из его противников по Севастопольской обороне, один из офицеров генерала фон Манштейна.
— Смит, — сказал он очень спокойным голосом, — мы стоим против света, и майор фон Фремденгут видит только наши силуэты. Будьте так добры, старина, возьмите фонарик, который лежит вон на том столике, и посветите господину майору войск СС.
Смит зажег фонарик, и майор увидел на кителе Егорычева позеленевшую за время их скитаний на плоту бронзовую медаль: «За оборону Севастополя». Фремденгут помертвел. Нижняя челюсть отвалилась у него, как у удавленника.
— Русский!.. Моряк!.. Севастополец!.. Майн готт!..
— Ну вот мы и познакомились, — сказал Егорычев. — А теперь, — обратился он к Смиту, — захватите-ка отсюда какую-нибудь подходящую бечевочку, чтобы связать фельдфебеля, и зовите сюда наших друзей. А я пока присмотрю за майором…
VI
— Садитесь!
Майор сел на краешек аккуратно застланной койки. — Рассказывайте! — приказал Егорычев.
— О чем?
— Как велик ваш гарнизон? Фремденгут промолчал.
— Отвечайте!
— Не буду. — Глупо!
Фремденгут глянул на Егорычева с кривой усмешкой.
— Советую вам поторопиться, — сказал Егорычев. Майор продолжал насмешливо улыбаться.
— И не думайте только врать, — предупредил его Егорычев. — Я проверю у Курта.
— Вы полагаете, он более правдив?
— Во всяком случае, не менее труслив.
— У меня здесь две неполные роты.
— Неправда.
— Если вы сами знаете, чего вы спрашиваете?
— Не ваше дело. Вы знали ефрейтора Шварца?
— Да, знаю.
— Нет, знали. Это его автомат.
— А где Шварц?
— На дне морском.
— Он свалился с обрыва?
— Я его сбросил с обрыва.
— Значит, это он кричал?
— Он. Так как же?
— Я же сказал: неполные две роты.
— Врете… И я хотел бы поставить вас в известность, господин майор, что у Меккензиевых гор… Вы знаете, это под Севастополем?..
— Знаю.
— Под Меккензиевыми горами эсэсовцы в сорок втором году, двадцать шестого июня, замучили насмерть моего тяжело раненного друга Виктора Сеновалова… Правда, я и до этого не испытывал пламенной симпатии к эсэсовцам… Словом, будете откровенны — вам же лучше будет… Ну, поторапливайтесь, а не то автомат может сам выстрелить.
— Нас было четверо. Если вы действительно утопили Шварца, нас осталось трое: я, фельдфебель Курт Кумахер и ефрейтор Альберих Сморке.
— Проверю. — Пожалуйста. Я сказал правду.
— Где сейчас ефрейтор Сморке?
— Ушел за водой и продуктами.
— Куда?
— На остров.
— Там у вас склад?'
— Склад у нас здесь. Он ушел к туземцам.
— Значит, тут имеется туземное население?
— И прелюбопытное.
— Вымениваете у них бананы за медные пуговицы?