Люди, испытавшие на себе жары Туркестана, Сирии, Алжира, даже Сахары, -- могут пренебрежительно пожимать плечами и недоумевать: какая же это температура +26R R? -- велика важность!.. Но эти 26R держатся днем и ночью при относительной влажности, доходящей до 98 %! В этом весь ужас. Нет отдыха. Испарина, выделяемая кожей, остается на ней, стекает каплями... Вы можете только обтираться, но никогда не можете высохнуть. Главное -- это духота. Вы дышите воздухом, насыщенным парами почти до предела насыщения. Вы дышите горячим туманом, как на полке в бане...

28 февраля я лег спать в каюте с открытым иллюминатором. Вентилятор работал полным ходом. Около полуночи проснулся под впечатлением странного, но уже хорошо знакомого, чувства -- затрудненности дыхания. Словно не хватает воздуха. Разеваешь рот, как рыба, выкинутая на берег, набираешь полные легкие, и все-таки мало. В висках стучит. Общая слабость, предательская лень и предательская мысль -- "все равно, только бы не шевелиться, не устать еще больше"... Очевидно, закупорило тучами и не шелохнет. Авось прочистит грозой и ливнем, а пока... набрасываю на себя, что попало под руку, забираю циновку и надувную резиновую подушку (пуховые подушки, всегда мокрые, только распаривают голову) и бреду наверх, на задний мостик, отведенный на ночь в распоряжение офицеров. Тяжелый путь. Спотыкаешься на трапах; руки, ноги -- плохо слушаются; в голове -- какой-то туман... Славу Богу, добрался благополучно. -- Как будто с левого борта тянет ветерком?.. -- Туда, конечно, туда!.. Низко нависли густые, тяжелые тучи. Тьма непроглядная. Несмотря на привычку к местности, нет-нет и заденешь за что-то, отзывающееся сердитым ворчанием. Это -- господа офицеры. Не отвечаешь на ворчанье и даже не обижаешься на нехорошие слова -- кто не выругается, когда на него наступят. Добравшись до намеченного пункта -- левой передней 47-мм пушки, бросаю на палубу свою циновку, прислоняю к тумбе орудия подушку и начинаю устраиваться поудобнее...

– - Легче!., черт...

– - Виноват, я, кажется, придавил?..

– - Нет... ничего... подвиньтесь немного... По голосу я узнал лейтенанта С.

– - Тоже вылезли?

– - В каюте -- сил нет! задыхаешься.

– - И здесь немногим легче...

Несколько освоившись с темнотой, я разглядел, что он лежит ничком, приподнявшись на локтях и оперши голову на руки. Глубокое молчание царило кругом. Здесь было все-таки лучше, чем в каюте. Я несколько отдышался. Глаза смыкались; незаметно подкрадывалась не то дремота, не то сладкое забытье.

Неожиданно С. заговорил своим нервным, слегка срывающимся голосом:

– - Ну, вот... По-видимому, в Петербурге крепко решили и уж не передумают. Идем полной армадой, со всеми вновь присоединяемыми убогими и увечными. Идем на гибель, на бесславную гибель... Счастье! Удача!.. Это только в сказках: дуракам -- счастье!.. Да и то по той причине, что умные оказываются глупее их... так всегда по смыслу сказки выходит... Я знаю, что за время Артура вы прямо возненавидели лозунг "беречь и не рисковать", но ведь есть риск -- и риск. То, что мы собираемся предпринять, -- не риск, а безумие! Хуже -- преступление!

– - Но если для нас, поймите -- "для нас", -- нет другого выхода... Оставим эскадру. Обратимся лично к вам. Если бы сейчас было предложено всем желающим вернуться в Россию, были бы вы в числе их? Пусть вы правы. Пусть эскадра осуждена погибнуть без пользы. Пусть гибель её обнаружит перед светом, что у нас был не флот, а балетная бутафория. Пусть этот разгром будет позором для России... Те, что уклонились от этой кровавой расплаты, те, что поступили благоразумно и целесообразно, те, что не пошли на верную гибель, -- они... впрочем, не знаю, что сделают они, а спрошу вас: вы, если бы сейчас вернулись в Россию, нашли бы в себе достаточно мужества, чтобы смело взглянуть в глаза тем, которые вернутся позже, случайно уцелев в гекатомбе, которую предотвратить вы, конечно, не могли, но быть жертвой которой вы не захотели?..

– - Ах! замолчите, замолчите!..

– - Нет, не замолчу! Если в азартной игре, неразумно начатой, последний золотой поставлен на карту в надежде повернуть счастье в свою сторону, в надежде отыграться, -- смеет ли этот золотой исчезнуть, скатиться под стол? Нет! он должен честно стоять на карте! Его судьбой распоряжается не он, а кто играет! Ответственность на играющем.

– - Ха-ха-ха! -- нервно засмеялся С. -- Да ведь эскадра-то наша -- золотой-то фальшивый!.. Вы сильнее меня в сравнениях, в игре слов, но на этот раз позвольте продолжить! Если в таких обстоятельствах игрок возьмет ставку, а потом счастье к нему повернется и он начнет отыгрываться, тогда -- all right! Но если карта будет бита, а золотой, стоявший на ней, окажется фальшивым, то не произойдет ли скандала?.. Вы говорите: ответственность -- на играющих! Хорошо кабы так!.. Но в том-то и горе, что в данном случае игроки, несомненно, останутся в стороне! Топтать в грязь будут фальшивую монету, а не тех, кто ее чеканил, не тех, кто ставил ее на карту... И об этом прежде всего позаботятся сами фальшивые монетчики!.. Я ли их не знаю!.. Когда еще в этом деле разберется история, а пока что все на нас же свалят...

– - Все это очень хорошо и логически правильно, -- неожиданно раздался хриповатый бас лейтенанта Б., -- но говорить об этом громко -- не только бесполезно, а даже вредно. Герои, восседающие на мягких креслах, петербургские стратеги, предначертывающие планы действий эскадры, -- нашего голоса не услышат. Мы -- пушечное мясо. Примиримся со своей долей. Нечего зря бередить душу. И без того несладко.

Пауза. Затем С. опять заговорил, но уже тише, без увлечения, каким-то почти бесстрастным тоном:

– - Помнится, вы рассказывали -- Макаров вас напутствовал -- "...погибнуть нетрудно и не страшно, но погибать зря -- глупо"... Знаете ли, что 36 лет тому назад известный лейтенант Семечкин на одной из своих лекций сказал: "Что умереть не страшно, то в этом нам убеждать друг друга не нужно. Но умереть пешкой -- ужасно. Отдать свою жизнь за родину легко и отрадно, но отдать ее не умеючи, дешево, за недорогую цену -- невыносимо тяжело и трудно". Так говорил он 36 лет тому назад, и к этому мы идем в данную минуту... В общем разгроме без пользы, без толку пришибет каким-нибудь шальным снарядом... либо часами будешь держаться, из последних сил, за какой-нибудь плавающий обломок в ожидании, не соблаговолит ли подобрать победоносный враг... либо -- еще хуже -- будешь медленно задыхаться под днищем опрокинувшегося корабля... Какая гадость!.. Даже некрасиво...