Дежурство выдалось крайне беспокойное. Видимо, рассерженные нашими выходами, японцы, пользуясь благоприятной погодой, каждую ночь появлялись на рейде, забрасывая его минами и производя атаки на крейсер.

27 июня они только приглядывались и ближе 30 кабельтовых не подходили. Соединенным огнем крейсера, "Гиляка" и береговых батарей их без труда отгоняли. Зато следующей ночью два миноносца произвели лихую атаку и, несмотря на то что были открыты с расстояния около трех миль, выпустили свои мины с дистанции 15 кабельтовых.

Утром близ крейсера выловили две не затонувшие мины Уайтхеда, очевидно, из числа предназначавшихся для нас (самодвижущаяся мина Уайтхеда имеет автоматическое приспособление, при посредстве которого, не попав в цель, тонет, чтобы не достаться в руки неприятеля). С нашей стороны видны были хорошие попадания снарядов. Уйти миноносцам удалось, но, несомненно, не без потерь и повреждений.

В ночь на 29-е атака была повторена, но также безрезультатно, а нам, кажется, посчастливилось: видно было, как один из миноносцев, находясь от нас в расстоянии 22 кабельтовых, вдруг остановился и начал медленно (ясно, что машинами) разворачиваться на обратный курс; море около него так и кипело от падающих и рвущихся снарядов... Затем мы увидели огромное облако густого, черного дыма, как при взрыве меленитовых мин, после чего -- как ни искали прожекторы -- найти миноносца не могли. Возможно, что погиб. Остальные ушли.

Говорю -- "возможно" -- не решаюсь высказаться категорически потому, что, как выяснил опыт войны, в ночных боях очень часто "мерещится" то, что хотелось бы видеть, и притом "мерещится" не единичному человеку, а сразу многим. Что это? -- массовый самогипноз, массовая галлюцинация? -- пусть решают специалисты, но сам факт не подлежит сомнению. Примеры подобного рода засвидетельствованы не только с нашей стороны, но и со стороны нашего противника. Так, в "Chefoo Press", номера которой часто доставлялись в Порт-Артур китайцами, прорывавшими блокаду на своих шампунках, мы в течение июня и июля читали о троекратной гибели "Дианы" вследствие удачных минных атак. В одном из этих случаев картина нашего потопления была описана весьма подробно. Не могу допустить, чтобы командиры японских миноносцев посылали своему начальству заведомо ложные донесения, тем более что через своих шпионов это начальство могло легко их проверить, если не на другой же день, то, во всяком случае, дня через три. Несомненно, не только командиры, но и многие из числа экипажа миноносцев искренне верили, что трижды были свидетелями гибели "Дианы".

Однако же я отвлекся от изложения хода событий.

29 июня наше место на внешнем рейде заняла "Паллада", а мы перешли на сторожевой пост в проходе.

День 30 июня ознаменовался первой попыткой японцев помешать работам нашего тралящего каравана. Около 1 ч. пополудни, когда караван был милях в четырех от берега, его атаковали артиллерийским огнем пять неприятельских миноносцев. Беззащитные пароходы, конечно, вынуждены были, бросив тралы, отступить под прикрытие орудий береговых батарей и сторожевых судов. Нескольких выстрелов с "Паллады" и "Бобра" было достаточно, чтобы охладить пыл миноносцев и заставить их удалиться на приличную дистанцию.

В ночь на 1 июля японцы произвели минную атаку на "Палладу", но опять безуспешно. По-видимому, это была последняя их попытка утопить дежурный крейсер, и с этого времени, убедившись в бесплодности и убыточности таких предприятий, они появлялись по ночам на внешнем рейде с единственной целью -- забрасывать его минами.

Со своей стороны, кой-чему научившись на горьком опыте, мы переняли их приемы, устроили на своих миноносцах необходимые приспособления и по ночам посылали их ставить минные банки на тех местах, где днем обычно появлялись суда, державшие блокаду Порт-Артура. Такой выпад, конечно, не остался не замеченным нашим энергичным и наблюдательным противником, и он тотчас же занялся систематическим тралением того пространства, где мы набрасывали свои мины и которое находилось вне сферы огня береговых батарей и сторожевых судов.

В предотвращение возможности таких случаев, какой имел место 29 июня, для зашиты тралящего каравана от безнаказанных нападений мы, со своей стороны, начали высылать его под охраной 2--3 канонерок и отряда миноносцев. Японцы сделали то же по отношению к своим. В результате в течение всего июля можно было ежедневно наблюдать с берега довольно странное, даже забавное, зрелище: наш тралящий караван, разыскивающий мины, набросанные японцами; в кильватер ему, на пространстве, уже пройденном тралами, -- наши канонерки; несколько мористее этой процессии -- наши миноносцы; дальше, на расстоянии 15--20 кабельтовых от них и на пределах дальности огня батарей и сторожевых судов -- японские миноносцы; еще дальше -- японский тралящий караван, разыскивающий мины, набросанные нами, и при нем -- японские канонерки и легкие крейсера, его охраняющие. Иногда миноносцы, видимо, соскучившись, сближались, дразнили друг друга, завязывали на дальней (для их условий боя) дистанции перестрелку, которая, однако же, никогда не переходила в серьезную схватку; потом -- опять расходились... Иногда японцы "нарывались". Думая, что на рейде стоит "Аскольд", "Паллада" или "Диана", беспечно разгуливали на дистанции от 55 до 60 кабельтовых, и вдруг оказавшийся в дежурстве "Баян" начинал подбрасывать им сегментные снаряды из своих 8-дюймовок. Переполох и поспешное отступление. На сторожевых судах -- смех, шутки... Все-таки маленькое разнообразие!

Очередь дежурства сразу же нарушилась. 2 июля нас, на нашем месте в проходе, должна была бы сменить "Паллада", но у нее оказались какие-то неотложные работы, и она вошла в Западный бассейн, а мы остались по-прежнему на сторожевом посту. 5 июля -- опять почему-то смена не состоялась, а 9-го -- вышли в дежурство на внешний рейд, на котором находились не трое, а четверо суток.

За эти дни (особенно с 6 по 12 июля) -- почти беспрерывно дожди, туманы, грозы; только изредка и ненадолго сносная погода.

16 июля наши миноносцы, в числе 14, ходили в ночную экспедицию. Куда и зачем -- осталось нам неизвестным.

16 июля, в 10 ч. 45 мин. вечера, показалась в лучах прожекторов китайская джонка, шедшая с моря, прямо и смело, ко входу на внутренний рейд. Открыли огонь. Джонка некоторое время упорно держала старый курс, а затем кинулась в сторону и выбросилась на каменистый риф, идущий от Золотой горы (Lutin rock). Около 2 ч. ночи появлялись ненадолго какие-то миноносцы, быстро удалившиеся, как только по ним начали стрелять с батарей.