– - Почему это взяли с собою "Сисой"? -- спрашивал я. -- Ваш отряд 18-узловый, а ведь он, дай Бог, на 14!

Старший механик поглядел на меня как-то странно, словно стараясь угадать: шучу я или говорю серьезно?.. Наконец сообразил:

Да!.. Ведь вы прямо из Артура!.. Ну так вот: скорость тут не играет роли; "Сисой" свои 14 даст, а из наших -- на "Бородине" при ходе 12 узлов уже греются эксцентрики; что же касается "Орла", то он вовсе не успел сделать положенных испытаний, и на какую его скорость можно рассчитывать (на долгий срок и без поломок в машине) -- совершенно неизвестно... "Суворов", "Александр" и "Ослябя" -- ну, эти, пожалуй, 15--16-узловые...

Ну, а "Наварин" и "Нахимов" с их пушками в 35 калибров на устарелых установках? "Донской" -- эта старая коробка? Я очень его люблю, долго на нем плавал... но куда же ему в бой?..

Да кого же брать-то? Если бы можно было снарядить, прихватили бы с собой и "Мономаха", и "Корнилова", и всякую другую рухлядь! Ведь это все корабли, числящиеся боевыми судами флота! В бумажной войне, которую разыгрывали в тиши кабинетов наши стратеги, все они были на учете, согласно всем данным справочной книжки! Нельзя же теперь, когда началась настоящая война, объявить их хламом!.. Он горько засмеялся...

– - Но "Слава"? "Олег"? "Изумруд"? Где они?..Опять взгляд, полный недоумения...

Про "Славу" и говорить нечего -- она и через год еще вряд ли будет готова... "Олег", "Изумруд" -- не только не начинали испытаний, но даже и постройкой не вполне закончены. Прислали их в Ревель, да в таком виде, что адмирал решительно отказался навязывать себе на шею эту обузу... Говорят -- догонят нас в дороге...

А чилийцы и аргентинцы?..

– - Ничего не выйдет! -- безнадежно отмахнулся он. -- Только зря разбрасывают сотни тысяч, если не миллионы, разным авантюристам, которые обещают оборудовать покупку!..

Наступило молчание. Райские птицы перестали петь свои песни. На душе было смутно и тревожно... Не хотелось верить, но беспощадная действительность так ярко била в глаза... Я хорошо знал моего собеседника и в правдивости его слов не имел повода усомниться...

– - Конечно... -- промолвил я, -- если так... приходится брать с собой все, что можно... Будет ли толк? Если бы эти старые корабли были там, на месте, к началу войны, -- они могли бы, опираясь на укрепленный порт, принести немалую пользу, выступая против соответственного противника и уклоняясь от встречи с неподходящим... Но отмахнуть конец в 12 000 миль с тем, чтобы в заключение этого похода силой прорываться к своей базе, вступить в бой, инициатива которого будет в руках неприятеля, драться, может быть, с лучшими его кораблями, совершенно свежими, только что покинувшими свои арсеналы... -- мало шансов на успех такого предприятия...

И я то же думаю...

Жаль, что в 1901 году этот отряд вернули в Кронштадт...

Вот, вот! -- встрепенулся мой собеседник. -- Меня прямо злость берет, когда я об этом вспомню! На кой черт вернули? Под предлогом сокращения кредитов на плавание? -- Так ведь не все ли равно, где кончить кампанию? Где стоять -- в порту под крышей -- в Кронштадте или во Владивостоке?.. Говорили -- требуется капитальный ремонт, с которым Владивосток не справится... А знаете ли, я прикидывал, что стоили только уголь и смазочные материалы, потраченные на переход отряда из Тихого в Балтийское, не считая других расходов... -- больше полумиллиона!.. Если бы эти полмиллиона затратить на расширение мастерских Владивостока, так они бы с успехом этот ремонт выполнили! И "старички", подмолодившись, при первых выстрелах начали бы кампанию! и поработали бы! Можно было бы иметь две эскадры: первую -- в Артуре, вторую -- во Владивостоке! Ну-ка?.. А теперь?.. Это еще не весь счет к уплате! Этот поход тех же, наскоро отремонтированных кораблей на Восток, поход в военное время, когда мы за все платим втрое, вчетверо, -- во что он обойдется? для них же? -- миллиона полтора, а то и два!.. Сэкономили!.. Просто привычка! Рутина проклятая: "суда эскадры Тихого океана, требующие капитального ремонта, возвращаются в Кронштадт"... Конечно, могло играть роль и другое соображение: от заказов, работ и заготовок Владивостокского порта под шпиц ничего не перепадет... пропавший процент... А теперь -- не пропало! Корабли, может быть, и пропадут, но процент -- в кармане!.. Эх!.. -- И, как всегда (это была его привычка), рассердившись, он порывисто схватил фуражку и убежал в машину.

– - Не преувеличивает ли "генерал" ("Генерал" -- приятельское прозвище старшего механика, приобретенное им еще за время плавания на "России", много лет назад.)? Неужто так плохо? -- думал я, оставшись один в его каюте... и -- пошел в кают-компанию.

Здесь, за исключением самой зеленой молодежи, почти все оказались хорошими знакомыми по эскадре Тихого океана.

– - Надежный состав! -- невольно подумалось мне.

Разговор не смолкал, но я не мог не заметить, что в то время, как меня осаждали вопросами об Артуре, о приемах, практикуемых японцами, о бое 28 июля и т. п., мои попытки -- услышать откровенные отзывы о второй эскадре -- не приводили к цели. Словно мои собеседники о чем-то умалчивали, не хотели распространяться на эту тему. Не секретничали же они передо мною! -- Конечно, нет. И в этот, и в последующие дни, -- они просто воздерживались громко высказывать то, что каждый из них думал про себя.

Напомню, что Главный морской штаб был завален просьбами о назначении на вторую эскадру и был вынужден отказывать многим весьма достойным офицерам; комплектация была усилена, и все-таки, даже сверх этого усиленного комплекта, на судах были офицеры, сумевшие убедить начальство, что лишний человек на корабле не Бог весть какой груз, а в бою пригодится на случай убыли. В общем, можно сказать -- эскадра была укомплектована охотниками. Откуда же это загадочное настроение?.. Я вскоре понял его, а впоследствии и сам ему поддался... Но не буду забегать вперед. Придержусь в точности записей моего дневника.

За ночь "Сисой" справился со своей задержкой, и 2 октября эскадра четырьмя эшелонами тронулась в путь. Погода была тихая, пасмурная. Временами шел мелкий дождь.

Я так и остался пассажиром. Свободных мест не было, а убрать кого-нибудь и откуда-нибудь ради меня -- было бы ему тяжким оскорблением. Я не только не просил ни о чем подобном, но даже, если бы и предложили, отказался бы. Я считал себя вполне удовлетворенным сознанием, что получил возможность "выдержать марку" до конца, не сидеть в Сайгоне в то время, как другие будут драться, чтобы этим последним и в голову не могла прийти мысль: "повоевал, а теперь отдыхает..." Нет и нет!