Все эти соображения я передаю со слов командира "Суворова", который не находил нужным хранить их в секрете. В самом деле: если мы придем в Виго, то наш приход будет немедленно же оповещен всей Европе, и есть ли смысл скрывать порт назначения от личного состава кораблей, находящихся в открытом море? Кому они могут разболтать эту тайну? Очевидно, в таких обстоятельствах тайна -- чисто канцелярская, лишний случай дать почувствовать "пушечному мясу", что не его дело совать нос в предположения высшего начальства. Начальство -- указывает, штаб -- ведает, а прочие -- исполняют, что им предписано... Зловредная система, лютым врагом которой был покойный адмирал Макаров, считавший, что мичман, действующий осмысленно, принесет больше пользы, чем флагман, руководствующийся буквой непонятного ему предписания...

К вечеру туман рассеялся. В ночь на 12 октября и весь последующий день стоял штиль.

Эти дни -- тихого, безмятежного плавания -- не были для меня потерянными днями.

Лишенный возможности проникнуть в тайны штаба, ознакомиться с маршрутом, с планом кампании, с задачами, которые ставит себе эскадра в случае благополучного достижения вод Желтого и Лаонского морей, -- я с тем большим рвением принялся за ознакомление с самой эскадрой на основании документов и опроса офицеров (конечно, старых знакомых).

Документами служили приказы командующего и циркуляры его штаба. С начала мая и до выхода из Либавы насчитывалось первых -- свыше 100, а вторых -- свыше 400. В том числе пространные инструкции и правила по разным отраслям военно-морского дела. Кроме того -- целая тетрадь "схем" и "директив", весьма секретных, которые я получил для прочтения не без труда.

Это была почтенная работа, заслуживавшая премии "за трудолюбие" и даже "за искусство", если бы в ней не попадались такие перлы, как "схема организации работ по очистке проходов от мин заграждения" или "организация сторожевой службы и отражения минных атак с судов при якорной стоянке эскадры на незащищенном рейде"...

Читая некоторые пункты этих инструкций, этих правил, я иногда готов был потерять самообладание, бежать к их составителям и крикнуть им: "Что вы делаете? Опомнитесь! Неужели вы думаете, что ваши опыты в гаванях Кронштадта и Ревеля или на тихих водах Транзундского рейда -- достовернее опыта, приобретенного ценою крови, в боях против неприятеля?.." -- Но я сдерживался, я только заносил в свою памятную книжку вопросы, которые при случае следует возбудить, Я уже имел горький опыт, к чему в данных условиях приводит слишком энергичное выступление.

К тому же, в общем, -- повторю еще раз, -- работа была почтенная и с некоторыми исправлениями могла бы служить ценным руководством для личного состава хорошо обученной "эскадры"...

Вопрос, и крайне существенный, заключался именно в том, подходило ли под этот термин сборище кораблей, в походе которого на Дальний Восток мне довелось принять участие...

Руководствуясь датами приказов и циркуляров, я мог вывести заключение, что 12 августа эскадра впервые вышла из Кронштадта и на следующий день прибыла в Биоркэ; здесь простояла около двух суток, наскоро проделывая различные минные учения; затем перешла в Ревель, где имела (по-видимому) одну стрельбу на ходу по неподвижным щитам, а к 18 августа уже возвратилась в Кронштадт для окончания работ по изготовлению судов к дальнему плаванию. Из тех же документов явствовало, что оптические прицелы (уже много лет принятые в иностранных флотах и, конечно, в японском) у нас ставились к орудиям только в конце июля (!).
– - 29 августа эскадра выбралась из Кронштадта и перешла в Ревель для... стоянки, так как работы все еще не были закончены. В ночь на 3 сентября была первая ночная стрельба с якоря по неподвижным щитам. 6 и 7 сентября -- стреляли минами. 9 и 10 сентября ходили в море, выполняли простейшие эволюции и производили вспомогательную стрельбу по движущимся щитам. С половины сентября и до конца месяца (т. е. до похода в Либаву) эскадра училась день и ночь с какой-то лихорадочной спешкой... Но две недели -- много ли это?.. -- "Эскадра" создается годами плавания!..

Чем внимательнее разбирался я в этих документах, тем понятнее становилась мне та замкнутость, та сдержанность, которую проявляли офицеры, когда разговор касался боевой силы второй эскадры.

Разговоры "по душе" с приятелями только сгущали краски, и все чаще и чаще вспоминался мне резкий голос старого товарища, кричавшего с катера: "К расплате! К расплате!.."

"Ну, что ж? -- думал я. -- К расплате, так к расплате, а все-таки лучше знать, чем идти втемную!" -- И я продолжал мои расследования.

Судовые команды на эскадре почти наполовину состояли из "молодых матросов", т. е. новобранцев, только что выученных строю, ружейным приемам, матросскому катехизису ("Что есть матрос?", "Что есть знамя?" и т. д.), никогда не видавших моря, и из "запасных".

Старший артиллерист "Суворова", довольно злой на язык, так определял положение:

Одних приходится учить с азов потому, что они ничего не знают, а других -- потому, что они все забыли, а если что и помнят, то это уже устарело! Возьмите хотя бы только что поставленные оптические прицелы. Вспомните из вашей штурманской практики: сколько надо времени, чтобы доброго, старательного мужика выучить смотреть в зрительную трубу? Что он в нее видит первое время, при всем его желании угодить начальству?.. Конечно, не я буду восставать против введения оптических прицелов, давно принятых во всех флотах! Стреляя на дистанцию 75 кабельтовых, видеть неприятеля так же ясно, как при стрельбе на 10 кабельтовых, -- несомненная выгода! Но ведь не менее очевидна выгодность пишущей машинки перед работой пером -- однако, если вы хорошего писаря, умеющего писать четко и быстро, ради ускорения переписки срочного доклада посадите первый раз в его жизни за машинку, -- то что из этого выйдет? -- Ничего, кроме дряни! -- "Боюсь, не случилось бы то же..." -- закончил он на мотив какой-то шансонетки.

Ну, я вас хорошо знаю! Любите поругаться и сгустить краски! А сами, наверно, успели так "натаскать" ваших "Ерем", что для них оптический прицел -- одно удовольствие...

Напрасно думаете! -- заговорил он, нервно поправляя pince-nez и уже совершенно серьезным тоном. -- Когда же было? Работы -- приемки, приемки -- работы... Все на якоре.

Редкие выходы в море на несколько часов... Учу! конечно, учу!.. Но наводка без выстрела -- пустое дело, а несколько выстрелов -- не наука!