Все в указанной цитате неверно и перепутано донельзя, вопреки тому, что находим в летописях.

Лихачев, следуя Шахматову, полагает, что в основу новгородской летописи был взят «Начальный свод», оканчивавшийся нашествием половцев на Русь. Какова была зависимость новгородских летописей от гипотетического «Начального свода», видно из того, что о «страшном нашествии половцев» новгородская летопись отозвалась так: «В тоже лето победиша Половци Святополка».

Нужно быть совершенно глухим и к логике, и к фактам истории, и к тону летописи, чтобы увидеть в такой записи зависимость новгородской летописи от «Начального свода»: новгородская летопись, если она основывалась на «Начальном своде», не могла отнестись с таким безразличием к факту, о котором, согласно Шахматову и другим, новгородский летописец специально говорит в предисловии. Наоборот, краткая форма новгородской летописи о поражении Святополка говорит о совершенно ничтожном значении, которое придавала этому событию новгородская летопись. Ее безразличие объясняется очень просто: на самом деле все было иначе, чем представляли себе Шахматов и его последователи.

Прежде всего, есть формальные данные, что «Повесть временных лет» была старше новгородских летописей: в самом начале летописи ясно указано, что она доведена только до смерти Ярополка, т. е. 1113 года. В новгородской же летописи в самом ее начале указано, что летопись доведена до 1204 года, года катастрофы в Царьграде во время царствования там царей Алексея и Исаакия. Следовательно, новгородский летописец пользовался «Повестью временных лет», которая была почти на 100 лет старше, а не наоборот.

Далее: вводная часть к новгородской летописи никак не может относиться к 1093 году, году разгрома Светополка половцами. Во-первых, мы уже видели выше, новгородская летопись почти игнорирует это событие; во-вторых, самое содержание вступления решительно говорит против понимания, если принимать эту дату в основу.

Время написания вступления к летописи определяется указанием, что там, где в древности язычники совершали жертвоприношения, там «церкви златъверхия каменно-зданные стоят, и монастыреве велици поставлени быша, и черноризец в них исполнено бысть…» Это сказано о Киеве. Может ли это относиться к Киеву 1093 года? Весьма сомнительно.

Киев того времени не имел каменно-зданных церквей во множестве, то же относится и к монастырям. Далее, выражение летописца — «за наше несытоство навел бог на ны поганыя, а и скоты наши и села наша и имения за теми суть…» — никак не может относиться к событиям 1093 года, такое сопоставление совершенно исключено. Во-первых, нападение половцев коснулось тогда только южной части Киевщины, а сам Киев уцелел от погрома. Самое нападение объяснялось не раздорами среди русских князей, а нерассудительностью и горячностью Светополка.

Зато мы имеем основания думать, что летописец имел в виду совсем иное событие. Как мы знаем из введения к новгородской летописи, основное ядро ее охватывало события до 1204 года включительно, а потом она стала обрастать продолжениями. Именно в этому году Рюрик с Ольговичами и погаными половцами «взяша град Киев на щит». Грабеж Киева был классический: хватали кого попало — «или попа или попадья, чернця или черницю, а тых ведоша в поганые». Следовательно, даже духовенство бралось в плен и уводилось половцами (этого не было даже при татарах!). Город был сожжен, по церквям и монастырям был страшный грабеж: «всякыя узорочья и иконы одраша и везоша в поганый в землю свою».

Именно о Киеве 1204 года с большим основанием можно было сказать, что он украшен многими каменно-зданными церквями и многочисленными монастырями. Именно здесь показало себя «несытоство наше», когда князья Руси с помощью половцев грабили свой же город Киев, руководствуясь только жадностью. Одна группа русских князей с помощью извечных врагов грабила другую группу и вместе с тем свою древнюю столицу. Именно такое исключительное событие и послужило летописцу основанием для нравоучительного введения для всей летописи. О событии же 1093 года он только и сказал: «Половцы победиша Святополка».

Таким образом, основное предположение Шахматова совершенно неприемлемо и все его построение рушится. Введение в новгородскую летопись было написано значительно позже «Повести временных лет», никакого первоначального свода в нем нет и следов.

Есть некоторые намеки на то, что введение написано еще позже, уже во времена татарщины, но этого предположения мы обсуждать здесь не будем.

Сложнее обстоит дело с содержанием самой летописи. Новгородская летопись, если мы внимательно сравним, есть безусловно только сокращенная «Повесть временных лет», из которой выброшено все, что не было интересно для Новгорода.

Откуда, однако, взялись немногочисленные и незначительные по объему расхождения между новгородской летописью и «Повестью временных лет»? Шахматов и другие полагали, что в местах расхождений проглядывает «Начальный свод», — мысль правдоподобная на первый взгляд. Но ведь «Начального свода» не было, наконец, все расхождения новгородской летописи по сути своей ошибочны. Как же могла ошибаться более древняя летопись, стоявшая ближе к событиям? Очевидно, причина лежит в чем-то другом.

Шахматов полагал, что некоторые расхождения в новгородских летописях объясняются тем, что последние были заимствованы из «Начального свода», эти же места в «Повести временных лет» были исправлены, ибо «Повесть» писалась в Киеве, где летописцу был открыт доступ к княжеским архивам, что и позволило ему найти и исправить ошибки «Начального свода».