По признанию самого Томсена, в арсенале норманистов особо важное место занимает анализ имен русских, упоминаемых в летописи приблизительно до 1000 года. По его мнению, почти все они скандинавские, а если это так, то первые «руссы» в Новгороде и Киеве были не славяне, а скандинавы («что и требовалось доказать»).

Ниже мы увидим, что хотя в этом утверждении и имеется доля истины, но эта доля настолько мала, что тон «гром победы раздавайся» следует оставить. Среди имен, считавшихся Томсеном скандинавскими, имеется ряд безусловно славянских, а также не-славянских, т. е. тех народов, которые входили в состав Руси или были ее ближайшими соседями.

Прекрасным примером этого является имя «Явтяг» (другой вариант летописи — «Ятвяг»). Это слово поставило Томсена совершенно в тупик, а между тем ясно, что это не собственное имя, а название племени, к которому принадлежало данное лицо. Бросается в глаза также, с какими скудными знаниями датчанин Томсен, не зная русского языка, не зная русской истории, не зная даже русских соседей, берется за решение кардинальных вопросов древней истории Руси.

Но если был Ятвяг, то мы можем ожидать встретить и литовцев, и латышей, и эстонцев (чудь), и финнов, и хазар, и угров, и печенегов и т. д. Поисков в этом направлении Томсен даже не подумал произвести, а между тем, например, имя «Libi», загадочное для Томсена, могло быть просто именем племени «Либь» или «Ливь» и т. д.

Полезно, поэтому, будет сперва отметить методологические промахи Томсена, а затем уже перейти к анализу имен.

Во-первых, если речь идет об именах в русской истории, если анализ в основном касается группы лиц, говоривших о себе — «мы — от рода русского», — естественно предположить, что эти лица были русскими, т. е. славянами. Следовательно, надо было произвести анализ имен в первую очередь с этой точки зрения. Этого не сделано. Не сделано потому, что результат исследования был уже предрешен Томсеном до начала исследования.

Все внимание он уделил только розыскам среди имен различных скандинавских народов таких, какие хотя бы отдаленно напоминали те, что встречаются на первых страницах русской истории.

Это было не научное исследование, а тенденциозная подтасовка фактов, местами переходящая все границы, например, когда имя «Актеву» отождествлялось со старонорвежским «Angantyr». Эти два имени похожи друг на друга, как «апельсин» на «Африку»: оба начинаются с буквы «а» и в дальнейшем нет никакого сходства.

Во-вторых, если руссы испытывали влияние скандинавов, то были и другие соседи, которые оказывали также влияние: угро-финны, тюрки, греки и т. д. Более того — в состав самого государства Руси входили, как части некоей своеобразной федерации, весьма многочисленные племена неславянского корня. Естественно, что они должны были выделять из своей среды людей, принимавших участие в государственной жизни, и прежде всего, конечно, послов в мирных переговорах. Никакого анализа с этой точки зрения Томсен не произвел.

Здесь мы должны оговориться — мы лично не в состоянии проделать подобного анализа, для этого надо быть энциклопедистом филологом, но мы сугубо подчеркиваем необходимость такого анализа и что без него вопрос может быть решен совершенно односторонне.

Вопрос, поднятый Томсеном, имеет не одну сторону, как он думал, а по крайней мере три: 1) имена могли быть русскими, 2) скандинавскими, 3) других соседей Руси или неславянских ее частей. Следует отметить, что не только он сам, другие норманисты, но и антинорманисты упустили это обстоятельство из виду.

Несмотря на свою односторонность, анализ Томсена ценен тем, что представляет собой максимум в отношении скандинавского аспекта данной проблемы. Уж если Томсен не нашел «скандинавства» в каком-нибудь имени, то оно безусловно не скандинавское.

Наш анализ будет произведен с точки зрения славянских корней, он также будет односторонен, но эта односторонность является вынужденной, нет физической возможности охватить целую кучу редких и малоизвестных языков.

В результате нашего анализа имена будут разделены на три группы: 1) явно славянские, 2) явно скандинавские, 3) других народов, либо сомнительные или неустановимые.

Третьим методологическим промахом норманистов является то, что, беря на протяжении по крайней мере двух столетий русские имена, они простодушно уверены, что Рюрик I и Рюрик II Овручский и Киевский оба были норманнами. Они совершенно не понимают (или делают вид, что не понимают!), что носить норманское имя — это не значит еще быть норманном.

Возьмем современных русских: подавляющее количество их имен по происхождению греческие, латинские и еврейские. Означает ли это, что они на самом деле не славяне, а греки, римляне или евреи?