Я даже подумала, что Роз-Мари потеряет аппетит к мясу, но эта девочка умела выталкивать все неприятные мысли из головы, и в тот вечер жадно впилась зубами в кусок стейка.

Следующим летом я получила письмо от Кларис Перл — чиновника из департамента образования Аризоны. Она хотела исследовать условия жизни детей племени хавасупай, которые жили в отдаленном уголке Гранд Каньона. Вместе с Перл должна была приехать медсестра из отдела отношений с индейцами, для того чтобы определить гигиену и состояние санитарных условий жизни детей. Перл просила меня отвезти их на машине до Каньона и организовать лошадей и гида, чтобы добраться до деревни индейцев.

Фидель Ханна, в которого влюбилась Роз-Мари, жил в этой индейской резервации в те периоды, когда не работал у нас, и я попросила его помочь. Я сказала, что к ним едет школьный инспектор и медсестра. Он рассмеялся и покачал головой.

«Едут, чтобы провести инспекцию варваров, — сказал он. — Мой отец рассказывал историю о том, как на протяжении столетий, мужчины хавасу вставали утром, весь день проводили на охоте или рыбачили, возвращались домой, играли с детьми и ночью ложились со своими женщинами. Всем казалось, что жизнь прекрасна. Но потом пришел белый человек и сказал: „А у меня есть следующее предложение“.

Закончилось все тем, что мой отец начал горевать о том, что все это уже в прошлом. Я видел, как такое отношение человека убивает».

Я села на катафалк, взяла с собой Роз-Мари и поехала в Уильямс, чтобы на станции забрать мисс Перл и медсестру Марион Финч. Обе оказались плотными, низкого роста, с огромными ртами и короткими волосами в мелких кудряшках. Я сразу узнала, к какому типу людей они принадлежат. К тем добродетельным людям, которым ничем не угодишь и которые всем недовольны. У них всегда были самые высокие стандарты, и оказывалось, что твои собственные представления перед ними — просто ничто.

Мы ехали на север, и я старалась развлечь гостей рассказом об индейцах. Я сказала, что «пай» на их языке означает «люди». «Хавасупай» означает «люди сине-зеленой воды», «явапай» — «люди Солнца», а «валапай» — «люди высоких сосен». Хавасупай жили в узкой долине на берегах реки Колорадо. Они считали воду святой и бросали в нее своих детей, когда тем исполнялось полтора года.

«До того, как дети познают страх», — объяснила я.

«Вот именно эти обычаи мы считаем очень опасными», — заявила мисс Финч.

Я посмотрела на Роз-Мари и закатила глаза. Она захихикала и закрыла рот рукой.

Через два часа мы добрались до богом забытого и заросшего полынью местечка Хилтоп на склоне каньона. Оттуда вниз шла тропинка до деревни индейцев. Фиделя Ханны не было. Мы вышли из машины, стояли и слушали, как воет ветер. Дамы были очень раздражены непредсказуемостью и необязательностью язычников, которым они приехали помочь. Вдруг появилось несколько молодых индейцев на лошадях. Они были голыми, а их лица были раскрашены. Они окружили нас, начали улюлюкать и угрожающе размахивать копьями. Мисс Перл побледнела, а мисс Финч закричала и закрыла лицо руками.

Главарем всадников оказался Фидель Ханна.

«Фидель, что здесь происходит?» — закричала я.

Фидель подъехал к нам с Роз-Мари и сказал: «Не волнуйся! — Потом он улыбнулся и добавил: — Мы не будем снимать скальпы с белых женщин. У них волосы слишком короткие».

Индейцы начали громко смеяться. Им удалось до смерти испугать дам, и от смеха они чуть не свалились со своих лошадей. Мы с Роз-Мари тоже начали посмеиваться, а наши гостьи были в полном негодовании.

«Всех вас надо отправить в исправительную школу», — заявила мисс Перл.

Фидель кивнул трем из своих друзей, которые спрыгнули на землю и потом пересели вторым наездником сзади своих товарищей. «Вот ваши лошади», — сказал Фидель. Потом он протянул руку Роз-Мари: «А ты можешь поехать со мной». Я не успела и слова вымолвить, как моя дочь уже сидела позади Фиделя Ханны и индейцы галопом ускакали вниз по тропинке.

Мы с мисс Перл и мисс Финч сели на лошадей и неторопливо двинулись вниз. До индейской деревни надо было проехать еще 12 километров, и это путешествие отняло еще полдня. Тропа извивалась и резко шла вниз. По обеим сторонам тропы на стенках каньона были отложения известняка и песчаника, похожие на огромные стопки газет. Несколько лет до этого миссионеры пытались спустить в каньон пианино для того, чтобы индейцы хавасупай могли петь гимны, но музыкальный инструмент сорвался и разбился. Мы прошли то, что от него осталось — разбросанная среди камней груда деревяшек, изогнутых и ржавых проводов и черно-белых клавиш.

Через пару часов мы подошли к бьющему из земли роднику с чистейшей холодной водой. Благодаря наличию воды местная природа сильно отличалась от засушливой местности наверху. Здесь все было зеленым, и в изобилии росли тополя, водяной кресс и ивы. Воздух был влажным и прохладным.

Роз-Мари, Фидель и его друзья ждали нас около ручья. Они отпустили лошадей пастись, а сами лежали на зеленой траве. Мы пошли вдоль ручья, который подпитывался подземными источниками и другим ручьями, и постепенно становился все шире. Через некоторое время мы дошли до места, где на ручье было несколько невысоких водопадов. И потом мы вышли к самому красивому месту, которое мне довелось видеть за всю жизнь. Через расщелину в скале ручей падал с высоты пары сотен метров вниз в озеро, наполненное изумрудной водой. В воздухе висела водяная пелена. Зелено-синий цвет воды объяснялся содержанием известняка, который вымывали воды подземных источников. Смешанный с водой известняк висел в воздухе, и тончайший слой известняка покрывал все вокруг: деревья, кусты и камни тонкой белой корочкой, словно мы были в огромном саду скульптур.