В очередной отпуск друг нашей семьи летчик-штурмовик Герой СССР Захар Хиталишвили пригласил меня посетить вагоноремонтный завод им. И.В. Сталина. Директором завода был Аполлон Масхарашвили. Он сам провел нас по цехам завода. До революции завод занимался ремонтом паровозного хозяйства, а затем, в советское время, начал выпускать грузовые автомобили и локомотивы. Показали мне токарный станок, на котором работал в свое время Михаил Иванович Калинин. Директор подарил мне оригинальный портрет И.В. Сталина, сделанный умельцами завода. Оригинальность заключалась в том, что в одном портрете было сразу три портрета, если смотреть на него с разных сторон.

После экскурсии по заводу директор пригласил нас к себе домой на обед. Там за столом я познакомился секретарем парткома завода – Сулико Саришвили. Когда мы уходили, я заметил во дворе дерево хурмы, усыпанное огненно-желтыми плодами. Хозяин заметил мой восторг. Топором срубили, и подарили мне целую ветку с плодами. С этого дня началась моя дружба с Сулейманом Ипполитовичем Саришвили. Сулико был женат и имел двоих детей: Отари и Майю. Его жена Нуну была уникальная женщина. В ней сочетались одновременно качества матери, дипломата и повелителя. Она была в курсе всех тбилисских слухов и новостей. Получала их, как говорится, из первых рук, и имела свое мнение по каждому из них. Когда она приходила в гости, то первое, что она делала, это прищурив поврежденный глаз, внимательно изучала накрытый стол. Уникальность Нуну заключается в том, что она относится к самой себе с большой иронией. Она всегда повторяла: «Евгений, ты обязательно должен быть на моих похоронах». Это редкое качество в людях. Нуну является врачом-терапевтом и она сама, по собственной инициативе, взяла на себя медицинскую заботу о моих детях, когда они были еще очень маленькими.

Искренняя забота о детях очень сблизила наши семьи. Нуну Михайловна любила организовывать семейные пикники на природе. С наступлением темноты их водитель Топик Киримов добродушный парень организовывал освещение. В Москву Нуну приезжала всегда с подарками. Одним словом мы так подружились, что она попросила меня стать крестным отцом ее сына Отарико, я с радостью согласился.

В своей семье Нуну Михайловна имела непререкаемый авторитет, ее слово было решающим. Мы с Гоги Схиладзе между собой сочувствовали Сулико по поводу его властной супруги, но никогда с ним не обсуждали ее. Однажды Нуну, сильно занятая в больнице, не смогла поехать по приглашению моего шурина Гиви в Душети на какое-то торжество в его семье. Гоги очень обрадовался, что Сулико будет один без Нуну, которую Гоги вообще-то побаивался. Да и не только он – при ней все мы старались держать себя в рамках. Словом «свобода» охватила нас и в гостях погуляли, как говорится, на славу.

По дороге обратно недалеко от Душети я остановил машину «посмотреть природу». Сулико еле-еле держался на ногах пока, наконец, не упал, и о камень не разбил голову. Привезли его обратно в Душети. Жена Гиви Нана обмыла улыбающегося непонятной улыбкой Сулико, обработала рану и забинтовала голову. Только сейчас нас охватил ужас. Как сказать Нуну? И кто отведет домой Сулико? Время уже позднее и Нуну наверняка дома. Другими словами – грозы не миновать!

Гоги отказался сразу: «Ни за какие деньги!». Гиви вначале что-то бормотал о своей вине, поскольку выпивали у него. Однако закончил словами: «Товарищи! Нуну Михайловна не станет повышать голоса на человека, крестившего их сына. Как она любит Отарико, мы знаем». Затем, тыкая пальцем мне в живот, заключил: «Вот тебе, Евгений, и придется доставлять Сулико». «Совершенно верно, – подхватил Гоги.

Дверь открыла сама Нуну. Взглянув на нас, она все поняла. «Где сделали перевязку?» – быстро спросила она, затем посадила мужа на диван, а меня заставила, как на духу, все рассказать, как было – где сидели, что пили, где упал Сулико, и как доехали. «Вот, Евгений, – сказала Нуну, – Сулико одного отпускать никак нельзя!»

Ее старший сын Отари, уже состоявшийся медик поехал на стажировку в Америку. Прошло некоторое время, по-моему, год-полтора, как позвонила Нуну: «Евгений, ты знаешь, что Отари натворил?» После значительной паузы она сказала: «Он, подлец, женился. Я его не для этого посылала в Америку! Пусть только попробует приехать!» – и в гневе бросила трубку. Однако, когда он, вместе с женой решил навестить своих родителей, то Нуну стала готовить торжественную встречу. Пригласила родственников из деревни. Позвонила она и мне: «Евгений, твоя машина тоже понадобится. Все поедут на аэродром встречать моего Отарико».

Гони Схиладзе, наш родственник, вместе со мной постоянно общался с семьей Саришвили и как все называл хозяина по имени – Сулико. Но когда Гоги узнал, что Сулико назначен председателем исполкома Ленинского района г. Тбилиси, то при первой же встрече с ним он, как бы между прочим, поинтересовался именем его отца. «Моего отца звали Ипполит, – ответил Сулико удивленно, – а тебе-то зачем?» Гоги сделал два шага назад и громко произнес: «Как поживаете, Сулейман Ипполитович?»

В исполкоме Сулико увидел, что творят чиновники. Взяточничество процветало. Однажды он со мной даже поделился своими мыслями, жалел, что ушел с завода: «Там, – сказал он, – было приятнее работать». Бороться с несправедливостью он не мог, был мягким человеком. Видимо обстановка на работе сыграла свою роковую роль, он вскоре заболел и умер.

В 60 километрах от Тбилиси по Военно-грузинской дороге в Россию есть город Душети, около которого раскинулось знаменитое озеро Базалети. Знаменитое, потому что по легенде на дне озера хранится золотая люлька, в которой вырос герой-освободитель Грузии.

Для меня город Душети знаменитым стал потому, что брат Наны – Гиви – женился на девушке, семья которой проживала в этом городе. Семью возглавлял поэт Виктор Иванович Касрадзе. Он был высокого роста, худощавый и производил впечатление строгого и занятого человека. Он постоянно что-то мастерил: то возился в гараже, то строил во дворе помещение для электропилы. Именно здесь он потерял четыре пальца левой руки. Однако он по-прежнему играл на пандуре (струнный инструмент типа русской балалайки). С рождением его внучек Лелы и Натии занялся фотографией – все комнаты были увешаны их портретами.

В Грузии Виктор Иванович был известным поэтом, часто выступал на праздновании «Важаоба» в селении Чаргали – родины Важи Пшавела. Постоянно носил шляпу, даже когда садился в свой «Москвич» первого выпуска. Раньше, до нашей встречи, он умудрился врезаться в грузовик, хотя тогда машин в Душети можно было сосчитать на пальцах. Меня Виктор Иванович просто обожал. Он хотел общаться со мной, но языковый барьер (он не владел русским, а я грузинским) приводил к комичным ситуациям. Когда он хотел что-то сказать, то вдруг умолкал и неподвижно глядел на меня вопросительным взглядом. На помощь нам приходили, как правило, его внучки или дочь Нана.