Воробей услышал, что она протащила по полу пещеры какой-то сверток и подтолкнула к нему поближе.

–  Ты не мог бы выбросить это, когда пойдешь на поганое место?
– спросила его маленькая помощница.
– Я нашла это в щели.

Воробей вытянул шею и коснулся носом пропыленного клочка шерсти. В тот же миг все тело его оцепенело. Он узнал запах.

–  Интересно, кто мог засунуть этот старый клок шерсти в трещину в стене кладовой?
– как ни в чем не бывало, продолжала Иглогривка.
– Наверное, он пролежал тут со времен первых племен, потому что я даже запаха не узнала!

Воробей словно онемел. Не говоря ни слова, он стоял и вдыхал запах своей давным-давно ушедшей сестры, пока тот не перенес его в далекое прошлое, когда они с Львиносветом и Остролистой играли и тренировались вместе, ничего не зная ни о пророчестве, ни о вранье Белки и Листвички.

«Я до сих пор не знаю, как шерсть Остролистой попала в мою кладовую, - подумал Воробей, - но я не выбросил ее, когда нашел, и никому не сказал о своей находке».

–  Ума не приложу, как это здесь очутилось?
– продолжала мурлыкать Иглогривка.
– Может, какой-нибудь кот из чужого племени тайком воровал наши травы?
– Она фыркнула и сама засмеялась над своим предположением.
– Или котята подобрали где-то этот клок и затащили сюда?

–  Откуда я знаю?
– рявкнул Воробей, выведенный из себя ее дурацкими догадками.
– Хватит выдумывать всякие глупости!

Он повернулся к Иглогривке спиной и тайком затолкал клочок шерсти в мох своей подстилки.

–  Пойду за календулой, - проворчал он и, не прибавив ни слова, с сердитым видом вышел из пещеры.

Не успел он сделать и пары шагов в сторону поляны, как его остановил запах Шмеля.

–  Я к тебе, Воробей!
– воскликнул молодой кот, подскакивая к целителю.
– Меня очень беспокоит Голубка.

–  Почему? Что с ней такое?
– прошипел Воробей.
– Ее царапины заживают, воспаления, кажется, нет.

–  Дело не в царапинах, - покачал головой полосатый Шмель.
– Ей каждую ночь снятся кошмары. Она просыпается с криком, а во сне все бормочет о птицах и о снеге.

Воробей с усилием подавил приступ раздражения. Этим утром все словно сговорились выводить его из себя! Сначала Иглогривка с ее никому не нужными розысками, теперь еще этот заботливый кот.

«Я знаю, какой ужас пережила Голубка, когда на ее глазах орел унес Атаку, - устало подумал он.
– Но что случилось, то случилось, теперь Голубка должна набраться сил и жить дальше».

–  А ты откуда об этом узнал?
– спросил Воробей у Шмеля.

–  Наша воинская палатка протекает, а самая большая дырка расположена как раз над моей подстилкой, - объяснил молодой воитель.
– К тому же, там у нас все равно такая теснота, что меня на время отселили в палатку оруженосцев, где пока спят Голубка и Искра. И каждую ночь Голубка мечется и стонет во сне. Ты не мог бы дать ей каких-нибудь трав?

Воробей почувствовал жаркие волны тревоги, исходившие от шерсти Шмеля.

–  Не существует трав от тяжких воспоминаний, - сурово сказал целитель.
– С ними приходится жить, другого пути нет.

«Как все мы живем», - горько добавил он про себя.

–  Но… - начал было Шмель.

Громкий голос глашатая Ежевики не дал ему закончить и спас Воробья от дальнейших объяснений.

–  Вот ты где, Шмель!
– пробасил глашатай.
– А я тебя обыскался! Ты идешь на охоту, торопись, а то Медуница заждалась.

–  Бегу!
– взвизгнул Шмель, со всех лап бросаясь к выходу.
– Пока, Воробей!

Недовольно фыркнув, Воробей направился к палатке оруженосцев, где временно спали Голубка и Искра. Он так глубоко ушел в свои мысли, что не сразу заметил, что Ежевика идет рядом с ним.

–  Эй, Голубка, Искра, живо вставайте!
– рявкнул глашатай, просунув голову в палатку.
– Опять вы проспали!

Изнутри донеслись протестующие стоны, но через несколько мгновений обе кошки выбрались наружу.

–  Выглядите просто отвратительно!
– с нескрываемым раздражением заметил Ежевика.
– Вы что, всю ночь по оврагам бродили? Взгляните на себя, шерсть дыбом, хвосты растрепаны!

Слепой целитель не мог видеть обеих сестер, однако чувствовал запах пропыленной и взъерошенной шерсти, не говоря уже о едких волнах страха, исходивших от обеих кошек. Он знал, что обе провели ужасную ночь и не выспались. Шмель рассказал ему о кошмарах, терзавших Голубку, что же касается Искры, то Воробей прекрасно знал, где она проводит каждую ночь и чем занимается в Сумрачном лесу.

«Жаль, что она так мало рассказывает нам об этом, - недовольно подумал он.
– Сколько раз я ее просил, но она только повторяет, что пока говорить не о чем, но она непременно нас предупредит, если узнает что-нибудь важное».

–  Ежевика, я бы хотел поговорить с ними в своей палатке, - сказал Воробей, надеясь улучить момент, чтобы потолковать с обеими сестрами наедине.
– Возможно, у них есть…

Он замолчал, почувствовав, что его никто не слушает.

Раздался быстрый шорох кошачьих лап, и к палатке подбежала Белолапа.