Отводят его бобры через хвост. Но бывают с хвостом и проблемы — его легко обморозить.

Шуба бобра прочна и надежна, но требует тщательного ухода. Передними когтистыми лапками, напоминающими руку людей, при всяком удобном случае бобры шубу свою расчесывают, смазывая при этом жиром из подхвостных желез. Процедура эта в жизни бобров настолько существенная, что сделалась ритуалом в общении брачных пар. Показывая расположение к подруге, бобр начинает ее расчесывать, получая в ответ такие же знаки вниманья.

Соединившись в пары, бобры хранят верность друг другу. Разлучают супругов лишь смерть или серьезные обстоятельства. Семья бобров при наличии кормных угодий и разных других условий может достигать двенадцати — четырнадцати голов: мать, отец и дети разного возраста.

Малыши у бобров рождаются в шубке, зрячими и проворными, уже готовыми нырять и плавать. Но шубка держит легкое тельце на воде поплавком — нырнуть бобренок не может, пока не наберет нужный вес. Это облегчает за ним надзор.

Бобры — родители очень внимательные. Но строгий, тысячелетиями выработанный порядок обязывает совершеннолетних бобров родителей покидать (медлительных из семьи изгоняют). Расставанье без слез происходит весной, когда стихия разливов заставляет покидать родимую территорию, и молодняк начинает бродяжничать в поисках нового места для жизни, в поисках пары для созданья семьи.

Часть бобров в это трудное время гибнет. Но жизнь бобров короткой не назовешь. В неволе некоторые доживают до тридцати лет. В дикой природе всякая жизнь короче, но есть свидетельства: за двадцать лет бобры переваливают.

* * *

Поселенья бобров всегда поражают воображение человека. На реках звери часто живут в береговых норах. Вход в них (и в многочисленные отнорки и запасные убежища) — всегда из воды.

Если бы не погрызы кустов и деревьев, не характерные «желоба» бобровых лазов на берег, присутствие осторожных зверей мало бы кто заметил. Другое дело — поселения на ручьях, на болотах, где бобры сами «организуют среду» для жизни. Тут есть чему удивляться.

Бобру необходима вода. Только в ней он чувствует себя в безопасности, к ней он спешит, напуганный, настороженный чем-нибудь. И может в ней находиться, не высовывая нос на поверхность, до пятнадцати минут — любой преследователь потеряет терпение и уйдет.

В воде, а не на берегу находится главный корм для бобра — многочисленная «мягкая» растительность. По воде бобр легко транспортирует корм и строительные материалы — поленья, ветки, ил, камень. Бобр исключительно приспособлен для жизни в воде. На суше он неуклюж, тихоходен, в воде же уподобляется проворной стремительной выдре, с которой живет нередко в соседстве.

Но где найти акваторию для такой жизни, если по лесу струится ручей — воробью по колено. Найдя такой ручеек, бобры берутся сооружать пруд, мобилизуя свои способности дровосеков, землекопов, гидрологов. Ночами, нередко в кромешной тьме, споро трудятся звери, сооружая плотину из палок, ила и всего, что под руку попадает, в том числе и камней.

Не всякий человек способен построить такую запруду — прочная, высокая, хорошо держит воду. Длина ее обычно невелика — до тридцати метров. Но и стометровые сооружения для бобров не предел. А вершиной искусства бобров считают плотину на реке Джефферсон, в штате Монтана (США) — 653 метра! Это чудо света мы с другом, путешествуя в 1972 году по Штатам, предвкушали увидеть. Не удалось — территория для посещений была закрыта. Но «обмеры» плотины я записал: высота — больше четырех метров, ширина у основания — семь метров, а по гребню, шириною в полтора метра, «может проехать всадник». Плотине десятки лет. Строили ее и подновляли несколько поколений бобров.

На огромном пруду за плотиной расположено целое бобровое царство с жилыми хатками, с дорогами в травяных джунглях, с прокопанными каналами.

Бобры — животные оседлые, строго территориальные. Легко представить, как ревниво относятся они к вторжению на свою обустроенную огромным трудом территорию. Действительно, бобр не потерпит присутствия чужака, пришедшего «на готовое». Предупреждая стычки, бобры метят свои владенья специфической жидкостью, известной людям под названьем «бобровой струи». Если вольно или невольно граница все же нарушена, возникают драки, психологическое преимущество в которых всегда на стороне хозяина территории — дома стены помогают. Но обе стороны получают страшные раны от острых зубов. Находили бобров, на теле которых было до сотни шрамов и свежих покусов. Таковы отношенья к себе подобным.

* * *

При оседлой жизни бобры для врагов своих уязвимы, но в природе их, к счастью, немного. Бобренка может проглотить щука. Бобра на суше может подстеречь, отрезать от воды волк. Но эту дань хищникам бобры платили многие тысячи лет, и в природной бухгалтерии «сальдо-бульдо» всегда было в пользу бобров.

Подкосили «бобровый народец» люди. Зверей добывали ради ценного меха и «бобровой струи», которой, вплоть до нынешнего столетия, приписывали мифические свойства в лечении недугов и в укреплении мужской силы.