Черные стены ночи окружали старика и его благодарного слушателя, в костре потрескивали угольки, огонь высвечивал седую бороду старика, оставляя в тени лицо, легкий сизый дымок поднимался к звездному небу и таял сразу над головами, где-то жалобно стонала ночная птица, и Гоэмону чудилось, что на спине лосося из людей остались только он и старый айн, а громадная рыбина плывет в космическом пространстве, вызывавшем в душе мальчика восхищение и ужас своей безбрежностью.

– Кхе, кхе! – прокашлялся старик, прячась за скальный выступ.

Это он так предупреждал о своем появлении – на всякий случай. Отправляясь на многодневные бдения в пещеры, ученики школы ниндзюцу обязательно брали с собой оружие. Внезапный выход из транса во время медитации в полной темноте был способен подвигнуть юного синоби на неадекватный поступок, и нарушитель спокойствия, кто бы он ни был, – зверь или человек, за короткий срок мог превратиться в морского ежа, нашпигованного стрелами, выпущенными из фукибари.

– Я давно услышал ваши шаги, дедушка Хе, – с облегчением улыбнувшись, успокоил Гоэмон старика.

Приход Хенаукэ означал, что тренировка ночного зрения закончена.

– Как ты тут? – задал старик дежурный вопрос.

– Вижу в темноте, как сова, – бодро ответил Гоэмон.

– Это хорошо… – Видно было, что старик чем-то обеспокоен, хотя и старался не подавать виду. – Однако хорошо-то, хорошо, да ничего хорошего…

– Что-то случилось? – встревожился юный синоби, верно истолковав поведение старика.

– Случится, мой мальчик. Уже завтра ты покинешь деревню и уйдешь в свет.

– Но ведь это здорово! Наконец я смогу испытать себя в настоящем деле!

– Знаешь, какие моменты самые опасные в судьбе ниндзя?

– Ну, их бывает много… – не очень уверенно ответил Гоэмон.

– Тоже верно. Тем не менее самыми опасными считаются первый выход на задание и последний, когда престарелому синоби пора на покой. Как бы хорошо человек ни владел своими чувствами, все равно ему от некоторой неуверенности трудно избавиться. Поэтому попытайся оставить голову совершенно пустой, чтобы в нее не проскользнула ни одна лишняя мысль.

– Я выдержу все! – твердо заявил Гоэмон и начал собираться.

– Кто бы сомневался… – тихо буркнул Хенаукэ. – Тот, у кого в жилах течет кровь древних, уже наполовину победитель.

– О чем вы? – не расслышав, что там бормочет старик, спросил Гоэмон, собирая в охапку сено, служившее ему постелью; в пещере не должно быть никакого мусора.

– Это я о своем.

– А…

– Возьми это… на удачу… – Старик сунул в руку Гоэмона палочку с надрезами.

– Что это? – спросил мальчик, ощупывая надрезы, расположенные в определенном порядке.

– Инау, ивовая палочка. Амулет айнов. Он служит посредником между миром людей и верховных божеств земли и воды. Если будет трудно, обратись к нему – и получишь помощь.

– Гохэй! Ведь это гохэй!

– Да, так назвали инау японцы.

Гоэмон прижал палочку-амулет к груди, поклонился старому Хенаукэ и сказал:

– Благодарю тебя, дедушка Хе. Я недостоин такой чести. Гохей дороже всех подарков.

Он знал, что такие палочки-амулеты считались священными и были в каждом жилище клана, только их не держали на виду. Обращаться к амулетам с просьбами мог лишь глава семьи, притом в отсутствие домочадцев. Обычно амулеты использовали при жертвоприношениях божествам и духам во время похорон и на праздниках.

Теперь у него есть личный гохэй! Или инау, как называет амулет старый Хенаукэ. А значит, удача точно будет ему сопутствовать.

Приободренный, Гоэмон вышел из пещеры и какое-то время привыкал к дневному свету. Впрочем, свет был не совсем дневным – уже изрядно стемнело, хотя тропа, которая вела в деревню, была хорошо видна. Юных синоби, долго просидевших в пещере, обычно выпускали наружу именно в такое время, потому что яркий свет мог повредить глаза.

Едва мальчик вознамерился попрощаться с Хенаукэ, как старик молвил:

– До деревни не близко, а ты изрядно устал. Предлагаю отдохнуть до утра в моей хижине. На ужин у меня магои с рисом и овощами, так что голодным не уснешь.

Магои! Запеченная на угольях рыба! У Гоэмона потекли слюнки. Отцовский кикацуган, конечно, хорош, но это еда воинов; да и можно ли черствый безвкусный колобок назвать полноценной едой? А вот черный карп-магои, приготовленный Хенаукэ, который обладал большими кулинарными способностями, был выше всяких похвал. Гоэмон имел возможность в этом убедиться несколько раз. Кроме того, карп считался символом благополучия и приносил удачу. А она ой как нужна была Гоэмону…