— Сказал, что у меня будет ребенок… и… этот ребенок…

— Да не тяни же!

— Этот ребенок станет следующим Мессией.

— Ага. Понятно. — Бет улыбнулась, засмеялась, но, обнаружив, что София не шутит, не без труда спрятала улыбку.

— Теперь тебе ясно, Бет? Наверное, я все-таки чокнулась.

— И у него были крылья, у этого сногсшибательного незнакомца?

— Нет.

— Нимб?

— Нет.

— Длинное белое одеяние?

София помотала головой:

— Кончай, Бет, ничего подобного. Он был нормальный… обычный… Вроде бы обычный, но на самом деле нет. Синие джинсы, черная футболка… Ой… — она умолкла на секунду, — и с босыми ногами.

— Ты только сейчас сообразила?

— Тогда мне это не показалось странным.

— И он объявил, что ты беременна?

— Нет… то есть, да. Еще он сказал, что я не обязана.

— Не обязана?

— Соглашаться. Становиться матерью. Но прежде еще никто не отказывался.

— Откуда нам об этом знать. Вряд ли те девушки, которым предлагали место Девы Марии, стали бы об этом распространяться. Рискованные откровения с точки зрения психической нормы, правда?

— Бет, он сказал, что я та самая. Вообще-то выбор за мной, но меня уже избрали.

— Хм-м.

— Что значит это «хм-м»?

Бет неуклюже подалась вперед:

— Послушай, от недостатка секса крыша запросто может поехать, хотя, опираясь на мой клинический опыт, я скорее склоняюсь к следующему диагнозу: отчаянная сексуальная озабоченность, но более всего жажда внимания. Мания величия в цвету. Беру свои слова обратно, София, ты шиза.

— Спасибо.

Бет ухмыльнулась:

— Впрочем, имеется и альтернативное объяснение: общение со мной заставило тебя осознать неимоверные радости материнства, и естественное стремление к продолжению рода взяло верх. Страшная первобытная сила, ген материнства, неистребимая животная суть наконец-то накрыли и тебя.

София оглядела Бет, ее разбухший живот, отекшие щиколотки, осунувшееся лицо.

— Боюсь, ген материнства мне по наследству не передали. — Она усмехнулась. — Даже роскошью твоей безусловно прекрасной беременности меня не соблазнить. Ребенок никаким боком не входит в мои планы, Бет. По крайней мере, не сейчас.

— Почему?

— Ни партнера, ни нормального жилья, ни времени, ни работы.

— У тебя есть работа.

— А кто будет сидеть с ребенком с восьми вечера до четырех утра? Не всякая нянька согласится.

Бет удовлетворенно кивнула:

— Справедливо, а что еще?

— Ты о чем?

— Что еще происходит? Наверняка случившееся как-то связано с твоим желанием — или нежеланием — стать матерью. Что еще ты чувствуешь по этому поводу?

София тряхнула головой, закрыла лицо руками.

— Не знаю. Ничего. Мне двадцать восемь лет. Я не знаю толком, чего хочу от жизни, какой уж тут ребенок Я всегда думала, что, наверное, когда-нибудь это случится, рожу малыша, но чем старше я становлюсь, тем дальше от меня этот день. Мои родители были немолоды, когда у них появилась я, но они жили вместе и до сих пор живут, и им хорошо друг с другом. Наверное, я всегда считала, что сначала надо найти подходящего человека, с которым у меня сложатся хорошие отношения, и тогда я захочу ребенка. Может быть, захочу. Через какое-то время.

Бет откинулась на спинку стула.

— А что, если ты беременна?

— Вот это меня больше всего достает… Понимаешь, я не хочу, чтобы меня посещали видения, потому что это значит, что я реально тронулась. Но с другой стороны, если мне не привиделось и парень существует, тогда его слова — тоже реальность. И я беременна. И поверь, Бет, мне этого не нужно.

Бет, глядя на свою младшую подругу, задумчиво покачала головой.

— Верю. Хотя должна заметить — как твой бывший психотерапевт и нынешний друг, — если ты будешь дожидаться идеального парня, то скорее всего никогда не забеременеешь. Идеальных не бывает, детка. — София застонала, а Бет продолжала: — Впрочем, думаю, мы можем с легким сердцем отбросить вероятность беременности. Куда более вероятным нам представляется следующий диагноз: рехнутая от рождения.

— Сволочь.

— Ага. Точно. Уж извини. — Бет похлопала себя по животу: — Это они во всем виноваты. Они из меня все терпение высосали. Терапия «ну-ну, все уладится» теперь у меня плохо получается.

София допила кофе.

— Ошибаешься, Бет, «ну-ну, все уладится» у тебя всегда хреново получалось. Потому я и платила тебе так долго и с удовольствием. И возможно, ты права. Честно говоря, в данный момент я предпочитаю быть сумасшедшей, чем беременной.

Бет встала, доковыляла до раковины, распрямляя плечи, вернулась к столу.

— Все не так уж плохо. А вдруг это был не сон? И ты в самом деле та самая. Может, на этот раз они решили подыскать не столь идеальную кандидатуру, как раньше. Еще кофе, звезда морей?

София глянула на свой почти не существующий ЖИВОТ:

— Давай. Крепкого, черного и плесни в него виски — как раз то, что надо сейчас.

Бет, наливая воду в побитый кофейник, задумалась:

— Почему бы нам обеим не перейти на ромашковый отвар? Так, на всякий случай?