Ледяная вампирская сила растеклась по комнате. Словно поток воды, сорвавшийся с высоты.

– Это не заблуждение, - сказал он. Не высокомерно. Просто он был абсолютно уверен, что является хозяином своего домена.
– Они принадлежат мне.

– Ты глава клана?
– спросил Леве, несмотря на то, что знал ответ.

– Да.

– А что случилось с Пьером?
– упомянул Леве главу клана, который правил Парижем, когда он сам был мальчиком.

Элайджа блеснул своими огромными клыками.

– Ну, скажем просто: он решил уйти в отставку.

– Правда? Я не знал, что главы кланов могут уходить в отставку.

– Он сделал это не по собственной воле.

У Леве дернулся хвост.

– Mon dieu.

Вампир угрожающе шагнул вперед.

– Точно.

– Прекрати пытаться напугать моего гостя, - упрекнула Валла.

– Qui.
– Леве вздернул подбородок.
– Прекрати пытаться напугать ее гостя.

Холодные темные глаза сощурились.

– Будь осторожен, маленький демон. Горгульи не самая большая опасность, что подстерегает тебя в Париже.

Валла закатила глаза.

– Пойдем со мной, Леве, я сделаю тебе чаю.

Валла прятала улыбку, ведя крошечного горгулью по коридору на кухню, совсем недавно укомплектованную красивой белой мебелью и приборами из нержавеющей стали.

Как бы сильно она не любила Элайджу, всегда было забавно вогнать пару шпилек в его непомерное высокомерие и заодно заделать брешь в границе между ними, которую он постоянно пытался преодолеть.

Кроме того, она обнаружила, что ей нравится общество Леве. Она не ощущала угрозы от его легкого флирта. Редкое и удивительное ощущение после того, что она пережила в плену у торговцев людьми.

По сути, он был единственным мужчиной, кроме Элайджи, которого она пригласила в свой дом.

– Это твоя квартира?
– спросил Леве, когда занял место за обеденным столом и смотрел, как она поставила чайник, чтобы вскипятить воду.

Она вытащила две чашки из шкафа и схватила тарелку с печеньями.

– Элайджа был достаточно любезен, чтобы позволить мне остаться здесь.

– Нет.

Богатый мужской голос приласкал ее словно прикосновение тончайшего шелка. Неважно сколько уже лет она знает Элайджу, его голос всегда посылает дрожь по ее телу.

Ну ладно... по ее телу и телу каждой женщины в Париже, нехотя признала она.

– Элайджа неохотно позволил тебе остановиться здесь, потому что ты отказалась от бесчисленного количества других домов, которые я тебе предлагал, - продолжил он, преодолев разделявшее их расстояние, чтобы аккуратно заправить ей за ухо выбившийся локон. Эта битва все еще не прекращалась. Элайджа настаивал, чтобы она поселилась в его логове у Елисейских Полей.

Валла же отказывалась поступаться своей независимостью. Было достаточно уже и того, что он решительно настоял на том, чтобы она жила в одном из его многочисленных владений.

– Я не хотела злоупотреблять твоим великодушием.

Он обхватил ее щеку ладонью, в глубине его глаз тлело недовольство, которое резко понизило температуру воздуха вокруг.

– Валла.

Прикосновение его длинных пальцев к ее лицу вызвало к жизни давно подавляемый голод, от которого содрогнулось все ее тело. Только этот притягательный, сексуальный, высокомерный и упрямый вампир мог пробуждать желания, которые она считала умершими навсегда.

– Тебе незачем оставаться, Элайджа, - хрипло пробормотала она.
– Я знаю, что ты должен быть занят.

Он нахмурился, его глаза потемнели, несомненно, потому что он легко ощутил ее реакцию на свое прикосновение.

– Думаешь, я оставлю тебя наедине со странным демоном?

– Это не тебе решать, - напомнила она ему. Осторожно.

– Проклятье, Валла.

Она тяжко вздохнула. Было бы так просто подчиниться его требованиям. Она была бы защищена, ее бы баловали, каждая ее потребность и желание удовлетворялись бы. Совсем как у любимого животного.

– Мы через это уже проходили, - напомнила она ему, добавив в голос стали.
– Ты - мой друг, а не мой хранитель. Если ты не видишь отличия одного от другого, тогда мне придется покинуть Париж.

С рычанием, он опустил голову и поцеловал ее. Просто так.

Он застал ее врасплох, ее губы распахнулись в беспомощной потребности, весь ее мир пошатнулся. Элайджа всегда относился к ней как к хрупкой кукле. А не как к женщине из плоти и крови.

Теперь же она сотрясалась от взрывного наслаждения, что проносилось через ее дрожащее тело.