Некоторые ученые, допуская квалификацию убийства как совершенного одновременно и из хулиганских побуждений и в связи с осуществлением потерпевшим служебной деятельности или выполнением общественного долга [300] , своей позиции, по существу, не аргументируют. Высказывалась и такая точка зрения, что квалифицирующие мотивы могут сочетаться, но только в том случае, если это мотивы одного рода. Так, С. А. Тарарухин допускает сочетание хулиганских побуждений с побуждениями, обусловленными выполнением потерпевшим обязанностей по охране общественного порядка. По его мнению, это возможно в двух случаях: во-первых, при перерастании хулиганства в посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника в связи с их деятельностью по охране общественного порядка; во-вторых, если хулиганские действия непосредственно направлены против указанных лиц в связи с указанной деятельностью [301] .

Однако ни в одном из приведенных случаев «конкуренция» мотивов, по сути, не усматривается, так как в первом случае речь явно идет о реальной совокупности двух самостоятельных преступлений с различными мотивами, а во втором — об одном преступлении (посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника), в котором хулиганские побуждения не оказывают никакого влияния на квалификацию.

Более правильной представляется позиция тех ученых, которые полагают, что возможность квалификации преступления одновременно по двум мотивам, каждый из которых выполняет функцию квалифицирующего признака, теоретически не обоснована. Напротив, квалификация определяется тем мотивом, в пользу которого избран волевой акт и принято решение [302] . Именно такое решение данной проблемы нашло свое закрепление в постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)»: «По смыслу закона квалификация по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ совершенного виновным убийства определенного лица с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение исключает возможность квалификации этого же убийства, помимо указанного пункта, по какому-либо другому пункту ч. 2 ст. 105 УК РФ, предусматривающему иную цель или мотив убийства. Поэтому, если установлено, что убийство потерпевшего совершено, например, из корыстных или из хулиганских побуждений, оно не может одновременно квалифицироваться по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ» [303] .

Из положения о том, что мотивы в одном преступления не могут сочетаться, а находятся в отношении конкуренции, исходит и судебная практика при рассмотрении конкретных уголовных дел.

Так, отменяя приговор Московского областного суда с участием присяжных заседателей, Президиум Верховного Суда РФ указал: «Как видно из материалов дела, Т. совершил убийство О-вых с целью завладения их имуществом, то есть из корыстных побуждений. Поэтому его осуждение по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ из приговора исключено» [304] .

На недопустимость квалификации по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК убийств, совершенных из корыстных побуждений. Президиум Верховного Суда РФ указал в своих постановлениях по уголовным делам Валякина (дело № 905п99), Мерзликина (дело № 694п99), Кустикова (дело № 834п99) и др., последовательно придерживаясь мнения, что «по смыслу закона умышленное причинение смерти другому человеку надлежит квалифицировать по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ в случаях, когда квалифицирующий признак убийства — с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение — является основным мотивом» [305] (курсив мой. — А. Р.).

При описании ряда преступлений, в частности специальных видов убийства (ст. 277, 295 и 317 УК), законодатель вводит в качестве альтернативно-обязательных признаков субъективной стороны либо цель воспрепятствования законной деятельности потерпевшего, либо мотив мести за такую деятельность. В подобных случаях для квалификации преступления по указанным и сходным нормам не требуется одновременного наличия и цели, и мотива, указанных в диспозиции, а достаточно любого из двух указанных признаков.

Как русскими [306] , так и советскими [307] юристами высказывалась мысль о том, что покушение на преступление возможно не только с прямым, но и косвенным умыслом. Однако эта мысль не получила признания, и в настоящее время ученые считают, что предварительная преступная деятельность (покушение на преступление и приготовление к преступлению) возможна только с прямым умыслом. Судебная практика придерживается этой же точки зрения. Как разъяснил Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», «покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, то есть когда содеянное свидетельствует о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по не зависящим от него обстоятельствам» [308] .

Хотя приведенное положение высказано Пленумом Верховного Суда РФ в связи с делами об убийстве, оно распространяется на любые категории дел о преступлениях, имеющих материальный состав. Такое решение вопроса является единственно правильным. Если лицо, действуя с прямым умыслом, не доводит преступление до конца по причинам, не зависящим от его воли, то для его привлечения к ответственности за ненаступившие последствия имеются и объективные, и субъективные основания. Объективным основанием в этом случае служат общественно опасные действия виновного, которые либо создают необходимые условия для совершения преступления (приготовление), либо представляют собой начало непосредственного осуществления преступления (покушение). Субъективное основание заключается в наличии реализованного в общественно опасных действиях намерения причинить такие последствия. При отсутствии же прямого умысла нет ни причинения вреда объекту, ни целенаправленных действий, посягающих на этот объект, как нет и стремления причинить этому объекту ущерб. Следовательно, при косвенном умысле отсутствуют как объективные, так и субъективные основания для вменения лицу посягательства на фактически не пострадавший объект. При косвенном умысле юридически обоснована ответственность только за реально наступившие общественно опасные последствия. Из этого следует важное положение относительно квалификации преступлений: если не установлен прямой умысел на причинение предусмотренных уголовно-правовой нормой общественно опасных последствий, то деяние не может квалифицироваться как покушение на данное преступление.

Общее правило о квалификации неоконченного преступления заключается в том, что она должна отражать ту стадию, на которой преступление было прервано. Это может быть обеспечено только путем ссылки не просто на ст. 30 УК, как это следует из буквы ч. 3 ст. 29 УК, но на конкретную часть ст. 30 УК. На этой позиции стоит и судебная практика. Так, по делу С. дело было направлено на дополнительное расследование, поскольку при квалификации преступного деяния органы следствия не указали соответствующую часть ст. 30 УК [309] . Необходимость указания на нее при квалификации преступления приобрела особую важность при применении норм действующего УК, который установил ограниченную наказуемость приготовления и существенно снизил рамки наказания за приготовление к преступлению по сравнению с покушением на него.