– Все в порядке, - доложил Джон, встречая Юхана.
– Что-то ты долго. Все в порядке?
– он пытливо вглядывался в лицо командира.

– В порядке, - Свейнссон повесил куртку на спинку стула.
– Показал миссис Касканис, какого никчемного слизняка она боялась все эти годы. И теперь она больше не станет терпеть его выходки. Все, Джон, свободен. Время уже позднее.

Джон вышел. Юхан бросил на диван подушку из комнаты, пристроил между спинкой и матрасом пистолет и прилег. Ему не раз приходилось спать и на земле, так что диван - просто королевское ложе, если разобраться.

Заснул Юхан, как всегда, мгновенно. Впрочем, просыпался он так же быстро. При малейшем намеке на тревогу исландец моментально оказывался на ногах, с оружием, готовый к бою.

Во сне он снова поднимался с Гудрун к церкви, чтобы полюбоваться, как пелена тумана тает, и город словно рождается из густой белой пелены заново. Им было по 16 лет... Сейчас Гудрун, конечно, давно замужем. Юхан ее не осуждал; ему о семье лучше и не мечтать. Даже жена простого полицейского вынуждена часто мириться с ненормированным рабочим графиком мужа и выходными и праздниками в одиночестве, пока он не разрулит форс-мажор на работе. А уж жена правительственного агента - несчастнейшая женщина. Она обречена не видеть мужа месяцами, не получать от него вестей, не знать, когда он вернется, и вернется ли. В любой момент агента могли отправить работать под прикрытием, придумать ему легенду, изменить внешность и создать новую биографию, где нет места жене. Задание - переезд - ожидание - новое задание - опять простой - снова работа... Неизвестно, сколько продлится "отпуск" - один день или пару лет. В общем, обрекать женщину на такую жизнь Юхан не хотел.

Потом он увидел Элли, которую на этот раз он успел спасти в Марьянао, и эта белокурая американка, специалист по взрывчатке, умелый водитель и его лучший друг жива, что ее не пристрелил кубинский "компаньеро", поджидавший их на выезде из города с автоматом. На этот раз Юхан не замешкался и опередил его со своим "томпсоном".

Во сне Юхан и Элли благополучно добрались до места, где их ждала машина Джона и Генриха и на рассвете уже переправлялись на катере в Кей-Вест во Флориде. На палубе было холодно. Тропическая жара почему-то сменилась прохладным ветром. "Я не взял одеяло и забыл отключить кондиционер", - подумал Юхан. Он часто видел "прозрачные сны", которые тут же, не просыпаясь, истолковывал.

Легкий скрип двери, чуть слышные шаги маленьких ножек - этого было достаточно, чтобы Юхан проснулся и нашарил рукоятку пистолета, продолжая лежать с закрытыми глазами и ровно, как во сне, дышать.

Девочка была в одной из его футболок, закрывающей ей коленки. На ходу она разворачивала плед. Приостановилась, заглянула ему в лицо - не разбудила? На всякий случай Юхан напрягся, готовый в любой момент вскочить. Но девочка только тихонько прикрыла его пледом и так же крадучись вернулась в комнату. Чуть слышно скрипнула дверь, и в доме снова все стихло.

Юхан ощутил, как что-то шевельнулось в его груди, и глаза заволокло слезами. Исландец сердито выругал самого себя: "Чего ты так раскис? Просто девочка решила принести тебе плед, вот и все! И с чего тут сопли по ветру распускать?".

Афина слышала, как Юхан уезжал и как разговаривал с Джоном, когда вернулся. Этот суровый смуглый человек ездил проучить ее отца и объяснил маме, что случилось на самом деле. "Жаль, я не видела, как Джордж получил по морде!" - подумала Афина. Папаша, наверное, и в штаны наложил. Он только маму на кухне шпынять горазд.

Девочка была благодарна человеку из Акурейри, который поверил ей. Ему было не безразлично, что творит дома Джордж, и он вытащил ее из этого кошмарного вагона. Вспомнив, что Юхан спит в гостиной и взял с собой только подушку, девочка подумала: "Он же там замерзнет!" и встала с постели. Взяв плед с кушетки, она на цыпочках вышла в гостиную и набросила его на исландца. Он продолжал крепко спать, наверное, очень устал. "Теперь он согреется", - подумала Афина, вернувшись в спальню.

1998 год. Бухта Зеленая.

Маленький приморский городок, где находилась интересующая их военная часть, произвел на Афину не лучшее впечатление. Такое впечатление, что время здесь двигалось медленнее, чем в Петербурге, и о демократии здесь знали лишь понаслышке.

С первого взгляда городок был симпатичным: чистый, тихий, утопающий в зелени, с живописной бухтой и просторным пляжем. Были здесь бар "Волны Гангута", кафе, претендующее на статус "ВИП", гостиницы и мотели для туристов с любым уровнем доходов, и неплохие магазины. Разной шпаны, уличных банд и рэкетиров в городке видно не было. Конечно, магазины здесь было не сравнить с петербургскими, но работали они слаженно, и можно было приобрести все нужное.

Но в городке чувствовалась диктатура; по улицам постоянно маршировали военные патрули; действовали суровые ограничения на продажу спиртного в дневное время, и повсюду гордо красовались таблички с перечеркнутой сигаретой. Словоохотливый бармен "Гангута", заваривая для Афины двойной эспрессо с корицей и вынимая из печки яблочный штрудель, пожаловался на некоего майора Вань-Ваня, который уже "всех клиентов мне распугал своими патрулями, как при Андропове, когда в кино на дневных сеансах шмон наводили, я тогда пацаном был, но хорошо помню!". Афина охотно поддержала беседу, видя, что парень не прочь, пока нет других клиентов, поболтать с симпатичной молодой посетительницей. К тому же, впервые за 14 лет работы в отряде у Касканис проснулась обида на Юхана, для которого она, похоже, до сих пор ребенок. В Питере с ней не раз пытались завести знакомство, но девушка вежливо-непреклонно пресекала эти попытки. Она надеялась, что однажды шеф посмотрит на нее совсем другими глазами и скажет: "Фина, я дурак. Сколько же времени мы потеряли, девочка! И, может, добавит то, чего она так давно ждет: ";g elska ;ig!". И она ответит: "; ';;;;;, ;;;;;;!". Но Юхан каждый раз говорил только: "Для тебя есть работа". Или шутил над ее любовью к ароматическим палочкам и косметике "Орифлейм". И когда они ночевали вместе, Юхан просто говорил: "G;;a n;tt, stelpa!" и мгновенно засыпал. Афина напрасно надеялась, что однажды он скажет: "Иди ко мне, обнимет ее, прижмет к груди и перестанет украдкой вздыхать по той девчонке из Акурейри, или по американке, с которой 25 лет назад работал на Кубе. И теперь, весело болтая с барменом, Афина даже мстительно думала: вот бы увидел ее сейчас Юхан! То-то удивился бы, что его l;til stelpa выросла, и даже нравится другим мужчинам...