случайно забрела, то остановилась в восхищении: казалось, это какое-то

сказочное царство.

Своим великолепием поражали городской пляж, красивые, витые чугунные

решетки и скамейки, цветочные клумбы и скульптуры, прекрасно оформленные

внутренние дворики жилых зданий. Немцы, несмотря на разруху, продолжали за

ними ухаживать. Еще одно яркое впечатление — чистая Преголя. Переселенцы

вспоминают, что в реке ловился снеток. А еще здесь водились щука, лещ, угорь!

Впечатление ухоженности и уюта оставляли и поселки области. Вот каким

запомнился Екатерине Петровне Кожевниковой Приморск 1947 года:

— Что в глаза бросилось? Порядок. Все разрушено было, но все в цветах.

Все в цветах абсолютно. Поверите? Жасмин. Одной сирени только несколько

видов: и персидская, и турецкая, и разных цветов. Рос такой кустарник цветущий,

что я даже не знаю, как он называется. Сколько пионов было! И у них как

сделано: сходит снег, начинает зацветать что-нибудь одно, потом другое и цветет

до зимы, пока не начнутся морозы. В каждом дворике такая загородочка. Не как у

нас сейчас: понаставили все штакетники, у кого покосился, у кого покривился. У

них была живая изгородь. И знаете, такими ступеньками: одна выше, другая

ниже, третья еще ниже. И начинает все это цвести снизу доверху. Все это

сплеталось с другими растениями: дикий виноград, плющ, еще что-то. А парк у

нас? Вы ведь посмотрите, какие реликтовые деревья были. Многие привозные.

Здесь чинара растет, пихта, пробковое дерево, бук, пирамидальный дуб. И все

это рассажено не просто аллеями, а как в природе растет.

И, конечно, остались в памяти первые встречи с немецкими жителями,

которых ожидали с любопытством и страхом. Первое время переселенцы

боялись пользоваться водой из открытых колодцев, думая, что она может быть

отравлена. Опасались поджогов и внезапных нападений, особенно ночью. Спали

по очереди, или мужчины сторожили, ходили вокруг домов с колотушками.

— Первую ночь очень намучались, — рассказывает Иван Семенович Блохин.

— Водившиеся в лесу дикие кабаны забежали во двор и наделали много шума.

Мы перепугались, потому что боялись нападения немцев, хотя их в поселке не

было.

Первая встреча с немцами запомнилась Сергею Владимировичу Даниель-

Беку:

— Прибыли на станцию Калининград. Из эшелона много не рассмотришь,

вагоны-теплушки закрывались плотно. Остановились, открыли двери... Когда мы

собирались, ехали, естественно, не могли не думать о немцах, и ненависть

заочно была большая. А тут вагон обступили немецкие ребятишки, аккуратно

одетые, но очень худые и бледные. Они просили подаяние. В поезде нашлись

такие, кто кое-что пони-

мал по-немецки. И даже завязался какой-то разговор... Какая там ненависть!

38

Спустя многие годы с волнением вспоминает о своих первых впечатлениях от

увиденного в Калининграде Анна Ивановна Рыжова:

— Не видела я таких зеленых городов. Мне тогда показалось, что это символ.

Молодая зелень — это возрождение. Я почувствовала, что должна что-то сделать

для этого наверняка некогда прекрасного города. Чтоб гармония была. Да я тогда

слишком молода была и верила, что эту землю надо русской сделать. В общем-

то, как и все тогда.

Глава 4. ЖИЛЬЕ. БЫТ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ

Первое пристанище. Кто и как распределял жилье? Ни окон, ни дверей.

Меблировка. Русская печь или кафельная? Коммунальные заботы. Меди-

цина. Одежда, обувь, внешний вид. «Одинаковая бедность»

Первое пристанище

Говоря о жилье переселенцев, следует учитывать одно важное

обстоятельство: разницу сроков прибытия переселенцев в область. Военные,

которые после боев за Восточную Пруссию остались на ее территории, имели

возможность вселиться в сохранившиеся квартиры и особняки, зачастую с

полностью уцелевшей обстановкой. Гражданское население стало прибывать

позже, во второй половине 1945 года. Понятно, что запас просторных особняков к