Мысль забуксовала. Чтобы отвлечься и тем самым пробить мысленный затор, инспектор заложил руки за спину и остановился у витрины магазина одежды. Объемный рекламный ролик на витрине-экране крутился только до середины, проектор явно барахлил. На смену штурм-куртке новейшей модели пришли ботинки из толстой слоеной спецкожи (реклама клялась, что они выдерживают космическую температуру в течение часа), затем типовая розовощекая блондинка с острым носиком и вторым подбородком сказала что-то адресованное женщинам, и снова появился улыбчивый юнец в штурм-куртке с шевроном «Hirnschale» [20] на рукаве. Конечно, и в полном ролике товаров рекламировалось немного, но не настолько же.

Альфред украдкой вздохнул. А рекламируй тут «Шанель», «Коламбию» и «Левайс», было бы лучше? Конечно, если бы все это тут продавалось, «кричащую и безвкусно яркую» земную рекламу можно было стерпеть, но это здесь не продается. Или иногда все-таки продается, но лишь из-под прилавка и в рекламе не нуждается.

Альфред припомнил, как перед Рождеством случайно заглянул в один магазинчик семнадцатого жилого сектора на семьдесят третьем уровне и нарвался на небывалое явление: распродажу нижнего белья, причем теплого и главное – мужского! Это был действительно чудесный рождественский подарок. В отдел как раз перечислили жалованье, да еще с премией, и богатенький Краузе позволил себе, не задумываясь, купить пять комплектов прекрасных шерстяных подштанников и рубашек производства какого-то мелкого земного княжества, кажется, Шотландии. Они были непрактичного светло-бежевого цвета и на размер больше, чем требовалось, но эти недостатки полностью компенсировались целым комплексом достоинств: белье было удобным, тонким и очень теплым. В отличие от «синтволле» шотландская шерсть «дышала» и сохраняла вдвое больше тепла, чем ее искусственный аналог эйзенского производства. Один комплект Альфред подарил отцу, еще один мужу сестры, а три оставил себе и с тех пор не знал горя. В любом, даже самом запущенном коммунальщиками, а потому чертовски холодном отсеке он чувствовал себя вполне счастливым человеком, имеющим горячее (от тайной любви к неведомой Шотландии) сердце, теплую задницу и на редкость сухой нос.

«И это означает, что…» Альфред оторвал взгляд от витрины и продолжил путь, возвращаясь к прерванным размышлениям. Шпион вполне может утереть всем нос, не покидая Эйзен и вообще не рискуя попасть в лапы полиции. Ему просто нужно снюхаться с теми, кто так или иначе свободен от идеологических шор. Где искать таких людей, знают даже случайные гости Эйзена – на уровнях с двести пятого по двести десятый. Там инакомыслящего сброда хоть отбавляй, все бывшие узники «Шварцлюфта» оседают именно там. С тюремным клеймом в политическом дневнике выше сто сорокового уровня им все равно не подняться. Врагу найти в этих «красных» кварталах точку нелегального доступа в сеть – раз плюнуть, а вот полиции найти того, кто воспользовался пиратским доступом – проблема. На «красных» уровнях с агентурой у ГСП не все в порядке, если не сказать больше – полный завал. Что абсолютно не удивительно.

В общем, снова можно подводить промежуточный итог и снова ничего утешительного.

Пассив: имеется шпион. Сведения достоверные, Штраух получил их из штаба ГРУ. Но эйзенский агент в штабе землян не знает имени шпиона и не может прислать его портрет. Ему лишь известно, что шпион прибыл на Эйзен недавно: день-два-три назад.

Актив: не сходя с места, уточнено время прибытия шпиона – не раньше позавчерашней полуночи по времени Эйзена. Круг главных подозреваемых легко определим – все, кто появился в течение суток на территории карантинного отдела. Катрину Вильгельм и Еву Меркер можно исключить сразу, они не покидали сектор, к тому же, девочка (улизни она все-таки на незаконную прогулку по сороковому уровню) никак не могла «накостылять» охранникам. Крафт мертв. Остаются эксперты и Фогель. А если точнее – профессор Нейман и Фогель. Хирш в момент происшествия пьяно хихикал, рассуждая о загадочной женской сущности, в компании старшего инспектора.

Краузе вошел в лифт и, секунду поколебавшись, выбрал на дисплее строчку «торговые представительства, уровень 55, гостиница «Вайсе». То, что Мартин Фогель не отвечает на вызовы через коммуникатор, ничего на самом деле не значило. Он мог уснуть, надраться, как сапожник, или вырубить личный комп, наивно надеясь таким образом отделаться от господ из тайной полиции. Вот если Фогеля нет в гостинице, тогда можно считать, что он теперь подозреваемый номер один. Хотя «не все очевидно, что очевидно». Альфред вызвал недавно сменившегося с дежурства по сектору инспектора Клауса.

– Да, шеф, – офицер был бодр, словно провел последние сутки в кабинете оздоровительного гипносна.

– Есть дело, Клаус. Нужно тщательно проверить, чем занимался профессор Нейман в последние два часа и где он находится сейчас. По минутам! Проверишь и можешь идти отдыхать, договорились?

– Надо, значит, надо, шеф! Доложить виртуально или напрямую? Где вы будете?

– Я еду к Фогелю.

– Напрасно прокатитесь, герр старший инспектор. Поиски представителя Фогеля, считайте, окончены. Результат почти такой же, как и в случае с Крафтом.

– Что?! Опять труп?!

– Нет, шеф, я же сказал – почти, – Клаус коротко рассмеялся. – Мы его не нашли, но поступила достоверная информация, где он находится. Вернее, будет находиться. Я только собрался сдавать смену, вы как раз были у Штрауха, позвонили пограничники. Ориентировку на Фогеля отправил наш отдел, вот нам и сообщили. Персональный корабль класса «авизо» представителя компании «Юнкер-Д» запросил добро на отсроченный вылет. Куда и когда намылился представитель – пока неясно, но отсрочка будет действовать только шесть часов. У причала уже сидит наша засада: Груббер, Шварцбаум и Мюллер.

– Отлично, Клаус, просто замечательно, – Альфред изменил маршрут капсулы и уселся в кресло. Путь до спецзоны торговых причалов был неблизкий. – Неймана все-таки проверьте.

– Да, еще, шеф, вас спрашивала фрау Нессель. Возмущалась, что не может дозвониться уже больше часа. Вы внесли ее номер в черный список?

– Черт, – Краузе ухмыльнулся. – Он там давно. Забыл вычеркнуть. Что она хотела?

– Со мной она говорить не пожелала. Только буркнула что-то насчет вашего обещания. Кажется, это касается девочки.