Старший инспектор покинул сектор через ворота главного поста и направился к служебному лифту. У выкрашенных в черный цвет дверей, кого-то явно поджидая, топтался бодрый сухощавый старичок. Краузе хотел было пройти мимо, но старичок, завидев инспектора, оживился и вывернул лацкан застиранной коричневой куртки. Альфред заметил «собачью метку» и предположил, что этот дедушка тот самый «бывший», обнаруживший Фогеля в пяти секторах от причалов.

– Здравствуйте, коллега, – старичок отвесил церемонный поклон.

– Добрый вечер, герр…

– Рихтер, отставной комиссар ГСП.

– Очень рад, – Краузе в знак уважения обозначил стойку смирно и щелчок каблуками. – Старший инспектор Краузе. У вас ко мне дело?

– О, да, старший инспектор, – Рихтер был доволен оказанными почестями. – Как отставной, но все-таки комиссар ГСП, я позволил себе внести посильный вклад в вашу операцию по задержанию подозрительного иностранца.

– Я так и подумал, что это вы, герр Рихтер. От лица службы благодарю вас за проявленную бдительность и профессионализм.

– Спасибо, молодой человек, – глаза старичка увлажнились. – Я счастлив, что смог принести пользу государству, и прошу выслушать еще кое-какие соображения.

Краузе мысленно выругался. Когда человека начинают трогать до слез формальные благодарности, диагноз становится очевиден и без врачебного освидетельствования – маразм. Из этого следовал еще более неутешительный вывод: песня будет долгой. Но отношение к ветеранам в ГСП всегда было трепетным, и Альфреду не оставалось ничего, кроме как смириться. Он оглянулся и кивком указал на типовой уголок отдыха: две скамейки и столик в нише между двумя блоками лифтов.

– Прошу, герр Рихтер. Заказать вам кофе?

– Кофе в моем возрасте уже не полезен, – старичок бросил грустный взгляд на служебный кофемат у входа в сектор и проковылял к столику.

– Вам закажем без кофеина, со сливками, – Краузе махнул скучающему в дежурке бойцу свободной смены. Охранник не стал делать вид, что не замечает жестикулирующего инспектора ГСП, и тут же подбежал к столику.

– Черный кофе с сахаром мне и без кофеина со сливками господину комиссару, – распорядился Краузе.

Боец исчез и вернулся быстрее молнии. Звания черных мундиров впечатляли до дрожи под коленками. Отвыкший от мелких, но многочисленных привилегий и испуганно-подобострастных взглядов, Рихтер буквально млел. В душе, возможно, полицейские бывшими не бывают, но душа не униформа, в глаза окружающим не бросается. Наверняка отставной комиссар думал именно об этом, попивая кофе с недоступными пенсионеру сливками.

– Итак, что вы хотели рассказать?

– Да, конечно, у вас полно дел, – спохватился старичок. – Я по поводу этого иностранца. Я видел его раньше. На своем уровне. Я живу на пятьдесят пятом, неподалеку от гостиницы «Вайсе». Почти всю гостиницу занимают гости с Юнкера. Ваш задержанный ведь тоже оттуда?

– Да. Он проживает в «Вайсе», это нам известно.

– А известно ли вам, юноша, что случилось сегодня в кафетерии напротив гостиницы?

– Нет. Что-то серьезное?

– Ну, серьезное, не серьезное, а происшествие имело место, – старичок поднял узловатый палец кверху. – Факт!

Ни в каких сводках ГСП кафетерий на полста пятом не упоминался, а значит, происшествие было либо бытовым, либо криминальным, либо его не было вообще и герр Рихтер его сейчас выдумает, поскольку соскучился по общению с единомышленниками.

– В сводках ничего…

– И не могло быть! – перебил Альфреда ветеран. – Разве может попасть в сводки ГСП рядовая поломка утилизатора?

– А вы считаете, это была диверсия? – Краузе едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

«Маразматик» Рихтер неожиданно сделал это вместо Альфреда. Инспектор сначала недоуменно поднял брови, но вскоре тоже сдержанно хохотнул.

– Повеселили, герр Краузе, спасибо, – Рихтер утер слезинку. – Знаю, вы считаете меня выжившим из ума старикашкой…

– Что вы, герр Рихтер!

– Всё в порядке, Краузе! – старик поднял руку и опустил взгляд. – Я бы на вашем месте думал так же. Но дослушайте, и вы все поймете. Утилизаторы этой модели устанавливаются перед всеми заведениями общественного питания в обязательном порядке. Именно этой модели, потому, что они надежны, потребляют мало энергии, но обеспечивают достаточно чистую переработку, а еще они дешевы, поскольку отечественного производства.

– Это интересно, только…

– Дослушайте, старший инспектор, имейте терпение, – Рихтер осуждающе покачал головой и сделал глоток. – Вы слышали первое слово в характеристике этих утилизаторов? Они надежны, как лом из высокоуглеродистого железа! Но есть одно условие – они должны утилизировать только бытовые отходы. Бумажки, объедки, стаканчики. В моей практике дважды случалось так, что сломанные утилизаторы выводили на иностранцев. Знаете, в чем тут дело? Да всё очень просто! Нигде, кроме Эйзена, нет специальных утилизаторов для мусора. Везде, даже на небогатой Грации, они перерабатывают любую массу, пролезшую в приемное окно. Хоть рулон бумаги, хоть свинцовую чушку.