драгоценном архиве истории России советского периода - в архивах ФСБ, вобравших в

себя архивы органов ОГПУ, НКВД, МГБ и КГБ, где сохранилось и его следственное дело.

Вот как представил он это сам своим следователям.

Среди многочисленной литературы, издававшейся в России до революции и

посвященной магии и оккультизму, обращала на себя внимание фундаментальная работа

молодого инженера путей сообщения В.А.Шмакова - “Священная книга Тота”. Вторую,

гораздо более значительная работу, посвященную феноменологии духа - “Пневматология”

– автор опубликовал в 1922 году, уже при советской власти.

Именно эта книга заставила Белюстина искать знакомства со Шмаковым. Оно

произошло в мае 1923 года у Шмакова, где собирались весьма примечательные люди, как,

например, А.А.Сидоров, искусствовед, историк книжного искусства, впоследствии член-

корреспондент Академии Наук СССР; известный философ и богослов, священник

П.А.Флоренский, всегда интересовавшийся магией и оккультизмом; биофизик М.И.Сизов,

один из виднейших российских антропософов, близкий друг поэта Андрея Белого и

Рудольфа Штейнера.<3>

Много было и других людей, не менее интересных, но менее известных нам сейчас,

как, например, инженер-техник Ф.П.Веревин, медицинский работник М.В.Дорогова. Оба

они впоследствии сыграют немаловажную роль в сохранении и распространении

розенкрейцерских идей в России.

Здесь, на квартире у Шмакова, встречались люди самых различных характеров,

взглядов и духовных устремлений. Были антропософы, теософы, члены Ордена

тамплиеров, масоны, богоискатели, православные священники и сектанты. Еще пестрее

был состав этого кружка по служебной деятельности, специальностям и происхождению

этих людей. Попав в такое общество, Белюстин сразу же занял в нем ведущее положение:

Шмаков, оценив его знания в области тайноведения, предложил молодому розенкрейцеру,

109

каким считал себя Белюстин, читать собравшимся курс арканологии, то есть философии

мистики, и вести практические занятия по каббалистике.

Показания Белюстина органам НКВД во время его последнего ареста в 1940-1941 гг.

являются единственным источником наших сведений и о судьбе самого В.А.Шмакова, и

об обстоятельствах его отъезда из Москвы. Вот что показывал Белюстин:

“В.А.Шмаков, по его словам, еще до революции (со времен войны) был тесно и

дружески связан с бывшим президентом бывшей Чехословакии(*)(* “Бывшей”, поскольку

в это время Чехословакия была аннексирована фашистской Германией.
– А.Н.)

Масариком, которому он, Шмаков, в бытность Масарика в России в годы войны,

неоднократно оказывал различные дружеские услуги и заручился его дружбой. По отъезде

Масарика в Прагу Шмаков продолжал поддерживать с ним связь через бывшего

посланника Чехословакии в Москве - Гирса, так что когда Шмаков уезжал за границу в

1924 г., то визы и отправка денег оформлялись Шмаковым через Гирса…

В августе 1924 г. В.А.Шмаков с семьей выехал в Германию, а оттуда в Прагу, где

оформил свое чехословацкое подданство по представлению президента Масарика, как я

мог догадаться. Эти сведения о Шмакове я лично узнал, однако, позднее, когда получил от

него в конце 1924 г. последовательно два письма с пути в Южную Америку, куда

окончательно решил отправиться Шмаков. Он писал мне, что едет в Аргентину, в Буэнос-

Айрес, осуществляя свое давнишнее желание… Более писем от Шмакова я не получал,

кроме поздравительной открытки к Новому (1925) году от его жены.

От В.И.Жданова я слышал, что Шмаков писал ему еще один или два раза о своем

устройстве в Аргентине по инженерной специальности, и на этом сведения о семье

Шмаковых прекратились, пока, наконец, насколько помню, в конце 1930 г. Ждановым

было получено письмо от жены Шмакова, извещавшее его, что В.А.Шмаков умер от удара

в октябре 1929 г. в Аргентине…”<4>

С отъездом Шмакова Белюстин стал неофициальным главой московских

розенкрейцеров, оставшихся без руководства, и в 1926 году основал Московский орден

нео-розенкрейцеров “орионийского посвящения”. Впрочем, последняя дата, несмотря на