— Жорик, слышишь меня?! — Семенов схватил программиста за плечо и встряхнул. — Ты можешь подняться? Вывести нас отсюда можешь?! Ответь! Жорик!

— Не трогай его!

Семенов поднял взгляд. Напротив, пошатываясь, стояла перепачканная сажей и растрепанная Тамара. Взгляд ее слегка плавал, но пистолет в руке она держала уверенно.

— Да ладно тебе, Тома, я не делаю ему ничего плохого! — Семенов поднял левую руку ладонью вперед. — Я просто хочу, чтобы он подсказал нам, как выбраться. Ведь он теперь знает все секреты инфомира!

— Отойди, я сама спрошу!

— Хорошо! Как скажешь. — Семенов отстранился. — Спрашивай, только поскорей.

Сквозь дым и пыль проступили очертания двух фигур. Кто-то тащил на себе раненого да еще умудрялся отстреливаться от укрытых дымовой завесой врагов.

— Босс… — Человек усадил раненого бойца рядом с саркофагом. — Ну что… куда теперь?

— Еще минуту, Аслан. — Семенов кивком указал на Тому.

Девушка склонилась над Жориком и что-то нашептывала ему на ухо. На лице умирающего появилась слабая улыбка. Он тоже что-то ей прошептал, а затем чуть повернул голову и приоткрыл один глаз. Тома вдруг склонилась еще ниже и поцеловала Жорика в бледные губы. Когда она выпрямилась, Жорик уже не дышал.

— Очень романтично, — сквозь зубы процедил Семенов. — Ну, что? Раскопал он хоть что-нибудь или совсем зря в «Сокола» превращался?

— Надо спускаться на третий уровень, — спокойно ответила Тома. — Вторая дверь по левой стене. Секретный лифт доставит прямиком на гряду, оттуда можно уйти по тропе в долину.

— И то хлеб! — Семенов ткнул в кнопку на стене, и саркофаг медленно отъехал в сторону, открывая вход на лестницу. — Уходим!

— Идите, я прикрою, — прохрипел раненый боец.

— Аслан! Быстро!..

Последний выкрик Семенова утонул в новом взрыве и последовавшей скороговорке множества автоматов. Раненый не успел выстрелить в ответ, его изрешетили до того, как он поднял оружие…

… Тома выждала, когда в потайной лаз скользнут две тени, и нажала кнопку. Саркофаг вернулся на место. Прошло примерно три секунды, и в комнату ворвались спецназовцы. Тома бросила пистолет и подняла руки, но это не уберегло ее от грубого толчка в грудь. Она села на пол и прикрыла лицо руками, но продолжения не последовало. Ее не стали переворачивать на живот и сковывать руки за спиной. Видимо, насчет единственной в бункере женщины у солдат имелись особые инструкции.

Авангард бойцов быстро обшарил отсек, затем командир нажал заветную кнопку, и солдаты продолжили преследование врага, по одному (выждав, когда утихнет грохот от брошенной вниз гранаты) спустившись на третий подземный уровень.

— Вторая дверь слева, — негромко сказала Тома, не обращаясь ни к кому конкретно. — Там лифт… на гряду.

— Спасибо, сударыня, мы слышали, — рядом присел человек в стандартной униформе. — Вы в порядке?

— Виктор Васильевич? — Тома узнала голос человека. Она подняла глаза и встретилась с доброжелательным взглядом своего недавнего вербовщика. Выглядел он примерно так, как Тома его себе и представляла: крепкий, седой, с аккуратной бородкой и умными, внимательными глазами. Очень располагающая внешность, словно у доктора. Специалиста по лечению человеческих пороков…

— Вам, как проверенному теперь товарищу, признаюсь — Владислав Валерьевич. Прошу любить и жаловать.

— Я сделала все, как вы сказали… Я заработала свой приз?

— Безусловно, Тамара, вы даже перевыполнили план. — Владислав Валерьевич указал на саркофаг. — Ведь этот парень был «Соколом»?

— Недолго. — Тома смахнула слезинку и кивнула. — Он спас меня.

— Очень благородно с его стороны. — Владислав Валерьевич поднялся и подошел к свинцовому ящику. — Надеюсь, нам удастся захватить обе капсулы.

— Семенов унес вторую с собой…

— Да, да, я видел. Вы прекрасный телеоператор, Тамара. Ваши тайные репортажи очень нам помогли. — Владислав Валерьевич склонился над Жориком, внимательно его рассматривая, затем выпрямился и постучал ногтем по торчащей из гнезда в корпусе саркофага капсуле. — Надеюсь, когда юноша скончался, «Сокол» снова перебрался в эту штуковину? Ведь это транспортировочная капсула?

— Это она, но я не знаю… — Тому вдруг обожгло от внезапной догадки, и она прикусила язычок. — Да, скорее всего, так и было…

Что остается от человека, когда от него не осталось ничего, кроме пустой, как яичная скорлупа, телесной оболочки? Когда из него выжаты все жизненные соки и вытянуты все нервы. Когда у него больше нет ни одной причины жить и ему плевать, что будет дальше. Плевать на все и на всех…

Барков выплыл из мутной пелены забвения и прислушался. Гул турбин… левая требует ремонта, если не устранить микротрещину в одной из лопаток, ресурса хватит максимум на сто часов… Голоса. Снова обсуждают его состояние и маршрут полета.