Попадались среди «неважной» корреспонденции и письма, к которым я не знала, как относиться. Например, сегодня крайне доброжелательный аноним предупреждал, что-де его любовница крайне скверно отзывается о моей особе и, следовательно, мне стоит обезопасить себя. В списке возможных угроз он называл нападение стаи собак, науськанных излишне темпераментной дамой, посылку с ядовитыми насекомыми, а также порчу по фотографии в прессе. Но, пока я размышляла, действительно ли газеты печатали когда-либо мои фотографии и не сообщить ли о письме на всякий случай Эллису, постучалась Мадлен:

— Маркиз пришёл, — сообщила она кротко и вздохнула. — Один. Ждёт. Пьёт кофе. Мистер Белкрафт волнуется.

И, хотя в сообщении не было ничего забавного, я не смогла удержаться от улыбки. В последнее время, особенно после возвращения в Бромли, Мэдди стала говорить намного лучше — не отдельными словами, а целыми фразами, пусть и небольшими. Горло у неё по-прежнему часто перехватывало, однако недуг постепенно отступал; таял и страх перед Валхом.

Впрочем, даже мне теперь седовласый колдун начинал казаться чем-то вроде долгого ночного кошмара.

— Маркиз Рокпорт? — уточнила я, хотя и так было понятно, о ком речь. — Он не говорил, зачем пришёл?

Она покачала головой, затем предположила:

— Грустные дела? Выглядит усталым, — и, подумав, добавила недоверчиво: — Попросил сладкого. Два пирожных.

— И правда удивительно, — согласилась я, вновь улыбаясь невольно. — Пожалуй, и мне стоит поскорее присоединиться к нему. Творожные корзиночки миссис Хат сегодня особенно хороши.

Дядя Рэйвен, похоже, действительно устал, потому что взял два самых сладких, почти приторных десерта — из мёда и орехов на тонком ломтике бисквита, пропитанного сиропом, и воздушное пирожное из слоёного теста с масляным кремом и рябиновым джемом, оттеняющим безумную сладость. Зато кофе к ним — один из самых простых, чёрный с лимоном.

Выглядел маркиз хмурым и, пожалуй, холодным. Возможно, потому, что вместо мшисто-зелёных оттенков в его старомодном костюме преобладали тёмно-синие. Зато неизменные круглые очки теперь подходили тон в тон.

— Добрый день, — тепло улыбнулась я, присаживаясь за столик. Подоспела Мэдди с моим десертом и чашечкой чая. — Давно нам уже не приходилось вот так видеться.

— Больше полутора месяцев, — согласился маркиз. Губы у него немного блестели из-за масляного крема — совершенно незаметно для постороннего наблюдателя и очевидно для тех, кто помнил, какие они бледные и сухие обычно. — Пришлось вернуться к старым добрым письмам. Но это, безусловно, не оправдание.

Я вспомнила тоненькую связку посланий в нижнем ящике стола — плотная дорогая бумага, аккуратный почерк, лёгкий запах восточных благовоний — и возразила:

— Не оправдание, разумеется, но приятное разнообразие.

Он пригубил кисло-горький кофе.

— Звучит так, будто моё общество вас утомляет, драгоценная невеста.

— Вы же знаете, что нет, — вздохнула я виновато. Очень хотелось обмахнуться веером, но, к сожалению, он остался наверху.

Маркиз, который явно до этого хотел перейти к разговору о делах, слегка наклонил голову, глядя поверх очков:

— Вас что-то беспокоит?

— Не такой уж важный вопрос… — начала было я, но затем всё же решилась и рассказала ему о своём затруднении.

К немалому моему удивлению, дядя Рэйвен ответил почти сразу:

— Вы не поверите, несравненная моя невеста, но некоторое время назад я просматривал опись драгоценностей своей матери, и одна из вещиц — сущая безделица, признаться откровенно — навела меня на мысли о маскарадном костюме. Учитывая приключение в Валтере, полагаю, вы найдете это предложение небезынтересным.

В Валтере произошло много событий. И дядя Рэйвен, смею надеяться, был осведомлён не так хорошо, как ему казалось. Например, мы сообща решили умолчать о том, что Эллис фактически привёл за собой Майлза Дарлинга. И о том, что я не только подписала протокол, но и поучаствовала в допросе. И, к счастью, Клэр сдержал слово и сохранил в тайне и нашу короткую ссору, и то, что послужило её причиной.

Стоило мне вспомнить об этом, и удушливой волной накатило раздражение пополам со смущением.

Лайзо вёл себя предельно осторожно, не давая Клэру и малейшего повода вновь прочитать мне нотации. Даже в автомобиле, когда рядом не было никого из чужих. Я отчаянно хотела поговорить о том, что случилось в Валтере… то ли оправдаться, то ли высказать претензии — одни Небеса знают.

Но молчала.

И его это будто бы устраивало. Невыносимая наглость!

— Вещица? Да ещё и сущая безделица? Очень любопытно, — ответила я наконец, совладав с неподобающими чувствами. Пауза на самом деле затянулась не более чем на несколько секунд, но дядя Рэйвен со свойственной ему острой наблюдательностью вполне мог заподозрить неладное.