– Хорошо, что хоть теперь признались, – тихо пожурила она. – И что же удалось выяснить?

– Миледи, позвольте мне? – смиренно попросил Ленуа.

– И правда, дитя мое, только Созерцатель может пролить свет на все происходящее, – встрял Вардис, и Колдер поддержал его, кивнув.

– Третьего дня, – приняв пафосную позу оратора, возвестил Ленуа, – эти молодые люди почтили меня своим присутствием…

Лондон, Хэмпстед, книжная лавка Гастона Ленуа, тремя днями ранее

Вардиса едва не стошнило – он органически не выносил перемещение по пространственным коридорам. И сейчас ему пришлось опереться на плечо Колдера, чтобы не свалиться от нахлынувшей внезапной слабости…

Ленуа явно не ждал их. Поэтому при появлении непрошеных гостей вскочил, сжав в руках большую лупу и книгу. Окинув посетителей рассерженным взглядом, он недовольно спросил:

– Чем обязан, господа?

– Разговор есть, – сухо отозвался Колдер, прислоняя все еще ошалелого Вардиса к стене.

– Да я понял, что вы ко мне пришли не в бирюльки играть. Но раз уж пришли – располагайтесь, – он повел рукой, и комната изменилась до неузнаваемости, превратившись в комфортную гостиную фешенебельного особняка. Все расселись. На несколько мгновений повисло молчание. Колдер нервно сцепил пальцы, хрустнул ими и, вздохнув, проговорил:

– Я полагаю, мне не нужно объяснять, какие события подвигли нас явиться к тебе?

Ленуа кивнул.

– Так каково же ваше мнение по этому поводу, уважаемый Созерцатель? – полюбопытствовал Вардис.

– Если честно, – усмехнулся Ленуа, – я бы и вовсе не обратил внимания на то, что происходит в ордене, – да хоть поубивайте друг друга! Мое дело – наблюдать и фиксировать, – если бы все это не коснулось меня лично.

– Вот так? – приподнял бровь Колдер. – И что же такое могло поколебать беспристрастность Созерцателя?

– Они похитили Аромат у моей подопечной, Фелисите. Она – Дурман, – Ленуа уронил голову и тяжко вздохнул. – Я ведь даже остановить их не мог, только смотрел да локти кусал!

– Но вы ведь видели Похитителя? – взволнованно спросил Вардис, которого это откровение, похоже, задело даже сильнее, чем самого опекуна ограбленного Цветка.

– Да он и не скрывался особо. Сам – Мастер-Дракон, – все еще понуро проговорил Ленуа.

Целитель и Смотритель Сада обеспокоенно переглянулись.

– Но как такое возможно, чтобы он нарушил Корневые Постулаты?! – Колдер тряхнул головой, в которой не укладывалась подобная нелепость.

– Лишь в одном случае, – сказал Ленуа, – если Мастер-Дракон не тот, за кого себя выдает…

Графство Нортамберленд, замок Глоум-Хилл, 1878 год

Последнюю фразу Мифэнви повторила эхом. Она обхватила лицо руками и покачала головой. Чуть успокоившись, сказала:

– Но если это действительно так, то многое становится на свои места. Например, похищение Ароматов, подмена сущности… Только тот, кто не имеет собственной силы, станет отнимать ее у другого.

Ленуа одарил ее восхищенным взглядом, затем обратился к хозяину замка:

– Вам очень повезло, лорд Грэнвилл, ваша жена столь же умна, сколь и прекрасна!

Мифэнви залилась румянцем, а Колдер, нежно поцеловав ей руку, усмехнулся:

– Порой я и сам удивляюсь своему счастью.

– Все это, конечно же, мило, – скривился Вардис, рассматривая свои безукоризненные ногти, – но есть дела поважнее взаимных заигрываний.

Ленуа перешел на таинственный шепот:

– Сегодня я воочию убедился, что нынешний Мастер-Дракон подложный! Методы его чересчур грубы, а корыстные цели лежат на поверхности. Но если мне удастся убедить его в своей верности – а это будет несложно, поскольку он вряд ли умеет читать души, – мы сможем вывести его на чистую воду и спасти тех, кто нам дорог… Но для этого мне нужны ваши помощь и самоотверженность…

Все трое его собеседников переглянулись и согласно кивнули. План Ленуа, включивший в себя также и предложение Вардиса, был одновременно сложен и прост в исполнении…

Увлекшись обсуждением, они не заметили, как наступил вечер. Мифэнви, как и полагается прилежной хозяйке, пригласила гостя остаться на ужин и переночевать в Глоум-Хилле. Ленуа, конечно же, согласился. Когда же все прибыли к ужину, их ждал новый сюрприз: мадам Мишо, уже бывшая в столовой, распростерла объятия, вскричав: