Шрифт:
– Заткните эту дуру! Она мне надоела!
– закричала Ira. – Я ее сейчас убью!
Девушка с огненными волосами стала карабкаться на стол. Она схватила огромный кусок какого материала и швырнула вперед.
– Мы все умрем! – завопила девушка в розовой кофте. – Мы умрем!
66
Семь смертных грехов
Началась настоящая паника. Друг за другом сидевшие за столом люди стали ругаться, кидаться не понятными вещами. Вскоре началась настоящая драка.
Максим встал и подошел к окну. Он сам не понимал, зачем все это ему? Зачем он вмешивается в жизнь других людей, калечит ее, губит, ломает.
– Хватит! – Максим резко закричал и ударил кулаком по стенке. – Заткнулись все! Быстро сели! Гребаные идиоты! Вы сами все рушите!
Максим разозлился. Он был готов удушить этих людей собственным и руками. Они все, все ему надоели.
– Если еще кто-то хоть раз скажет, что мы все умрем, сдохнет тут же! Понятно! – Максима трясло от ненависти.- Мы все успеем! Седьмая будет нашей! Просто нужно немного времени!
– Его у нас нет! – закричал толстый мужчина.
– Оно у нас есть! – возразил Максим. – Хватит тут паниковать. Может вы, Gula, найдете нам седьмую! Или вы, Ira, достанете нам избранную! Что молчите?
В комнате повисла тишина. Все опустили взгляд в пол.
– Вот, именно, вы ни на что не годитесь! Вы – кучка жалких червей! Фу!
Максим зло посмотрел на присутствующих. Немного отвел взгляд влево и заметил, что в углу улыбается повелительница.
– А ты, - Максим обратился к ней, - если еще раз тронешь Лику, я тебе сам лично удушу!
Парень направился к выходу. Его нервные шаги раздавались по всей комнате.
Выйдя на улицу, он стал искать в темноте свою машину.
Дождь закончился, и теперь на улице пахло сыростью.
Максиму надоело вся такая жизнь. Он устал от вечных тайн и секретов. Он хочет просто жить. Как все нормальные люди.
Просыпаться с любимым человеком и засыпать в его объятиях. Ходить на работу, ездить на выходные за город. Бегать по магазинам, стоять в пробках. Варить по утрам кофе, а потом отмывать плиту. Иметь детей, учить их кататься на велосипеде и просто любить…
Шаги становились, едва слышны. Максим уходил все дальше и дальше. Наверное, ничего не будет, как прежде. А ведь, он сам во всем виноват, сам переступил черту!
Максим шел по мокрой аллеи и тихо шептал.
Не помню сколько долгих лет Натянутые нервы.
В конце тонеля яркий свет, Я должен быть там первым.
И нет, расслабиться нельзя На пятки наступают.
Все быть там первыми хотят, Но почему не знают.
А может стоит бег прервать По темному тонелю
67
Семь смертных грехов
И направленье поменять, Я в свет уже не верю.
К нему пусть рвутся чудаки, Что тьму считают злою. Забыли видимо они, Что свет рожден был мглою.
Не будет радости без бед. Хоть верьте, хоть не верьте, Без боли наслажденья нет, И жизни нет без смерти.
Но мы с усердием ослов, Хотим сожрать морковку,
Чтоб объяснить не хватит слов - Нет в вечной жизни толку.
Какой-то скот придумал рай И вечное блаженство. Построил для овец сарай, Чтобы на них нагреться.
Голова болела с самого утра. Я невольно открыла глаза, когда огромные часы на моей стене показывали девять утра. Черт, я проспала всю жизнь!
Я попыталась вскочить с кровати, но тут же была наказана за это. Голова просто разрывалась бомбой. Каждое движения было для меня пыткой.
Едва перебирая ногами, я спустилась на кухню. Мой разум хотел только одного – сна. Но у меня сегодня важный день.
Дрожащими руками я налила чайник и поставила на газовую плиту. Я потянулась за чашкой, схватив ее пальцами, я выронила стеленную посуду на пол, она разбилась.
Противный, оглушающий звук раздался по всему дому. Мне казалось, что этот треск накрыл меня полностью. Мне стало противно, жутко и в тоже время болезненно.
Я хотела убрать осколки, но едва я нагнулась, как в глазах потемнело, голова закружилась, и я потеряла равновесие. Медленно сползая по стене, я присела на пол. Вокруг все плыло.
– Вика, что с тобой? – я услышала знакомый голос, но не могла понять кто, именно, разговаривал. – Вика, все хорошо! Сейчас я помогу тебе!
Меня подхватили на руки и понесли по лестнице. Я плохо разбирала очертания, силуэты. Ощутив головой мягкую подушку, я провалилась в темноту.