– Не обольщайся, - Николаевич улыбнулся, - ты же понимаешь, что у нас не первый. Для начала это сделать даже тебе не так уж просто. Но даже если ты и сможешь, то в таком состоянии ты можешь делать с собой что угодно, а вот взаимодействие с окружающими предметами, - он развел руками, - в таком виде вы повелители материи лишь на своем слое, а здесь для нас безвредны. Без своей навороченной тачки вас видят, как полупрозрачных приведений, это когда вы попугать хотите, а когда вы пытаетесь спасти или предостеречь полюбившихся вам людей вас воспринимают как ангелов хранителей. Хотя кто его знает, может так оно и есть. Можешь, конечно, влезть в кого-то, но в чужом болиде, маги вы никакие. Все равно что Шумахера на гонках формулы на мопеде выпустить, он то поедет, и мастерство при нем, но шансов ноль.

– А что значит «на своем слое»? А мы где?

– Да мы то там, где ты и думаешь, у карагачей, вот только ты не карагач.

– А кто?

– Про ваш слой знают немногие. Когда меня счастливый случай, а может и проведение, впервые забросил к вашему проходу со мной было еще двое.

– Ну это я понял, Надя и Ман.

– Надя, а уж тем более Ман, родились горазда позже… - Николаевич прищурился.
– Когда я последний раз видел своих бывших компаньонов, их звали Рене и Елена. Рене тогда увлекся наукой и все пытался описать накопившиеся знания с научной точки зрения. К тому времени ему уже было без малого тысяча лет и из-за его беспечности мы все чуть не угодили под каток инквизиции. Кстати тогда мы были у Дубов, там и по сей день систему координат называют его именем.

– Декарт? – я удивленно приподнял брови.

– Он в те годы пытался, - Лев мучительно подбирал слова, - выразить естество в словах. Описать сущность всего окружающего. Так родилась теория эфира. Прости, но мне сложно будет объяснить основной ее принцип, а уж доказать тем более, впрочем, Рене тоже не заморачивался с доказательствами. Но именно тогда мы стали называть ваш слой, слоем эфира.

– А ты попробуй, ведь я так понимаю мы пока никуда не спешим, - я раскинул руки в стороны, - может я сам захочу сбросить с себя смирительную рубашку и устремится к глубинам своего естества.

– Хорошая аллегория, надо запомнить, убедительно звучит.

– Дарю.

– Ну хорошо, - он хлопнул в ладоши, - представь бескрайность наших миров внутри сосуда. Большинство считают, что там, внутри космической пустоты изредка встречаются вселенные, расширяющиеся после большого взрыва, или сжимающиеся до него. Рене же утверждал, что пустоты нет, вес пространство этого сосуда заполнено эфиром, как водой. Но эта вода не статична и находится в постоянном движении образуя вихри, зоны повышенной плотности и зоны разряжения.

Николаевич внимательно посмотрел на меня, пытаясь уловить понятен ли мне смысл его сравнения.

– Так вот, - он продолжил, - этот процесс схож с нагреванием воды в нашем сосуде. Наступает момент, когда в воде появляется пузырек. Это не есть новообразование, это все тот же эфир только в более разряженном состоянии. Внутри этого, расширяющегося пузырька есть галактики как в нашей вселенной, увлеченные движением разряжающегося эфира от центра пузыря к его краям. И с точностью до наоборот, если мы воду начнем остужать, вселенная будет сжиматься пока не превратится в черную дыру, плывущую в бескрайних водах эфира. Конечно эти процессы не связаны с нагревом или охлаждением эфира, они обусловлены бесконечным его движением, - Николаевич задумался, - наверное. Ну вот примерно такая хрень.

– Понятно, - бодро сказал я, - что ничего не понятно. Ну а я здесь причем?

– Твой слой, Сережа, находится за пределами предполагаемой границы пузыря нашей вселенной, в бескрайних просторах сжиженного эфира. У Вас там нет материальных тел, а может быть и планеты в том виде как у нас. Ты не сможешь забрать с собой этого молодого скакуна, - он похлопал меня по плечу, - тебе придется оставить его у переправы. А я просто возьму его покататься, а когда этот рысак постареет, буду искать очередного наездника из вашего слоя.

– У Льва ты будешь седьмой, - улыбнулась Надя, - а на моей памяти четвертый. Из всех, с кем мне привелось пообщаться, ты самый милый.

– Ну спасибо, - я отвесил ей поклон, - так это ты, Николаевич, уже семерых таких как я завалил, да еще и на вашем счету, - перевел взгляд на Надю с Маном, - не меньше десятка.

– Да что же ты неугомонный такой, - Лев потряс рукой, - говорю же тебе, никто вас не убивает. Стоит нам зайти в буферную зону перед твоим проходом, вы сами покидаете тела и уходите на свой слой, зачастую даже не попрощавшись. Ты лет через триста сам бы прозрел и направился туда, повинуясь какому-то вашему зову. Еще ни один из ваших у прохода не попытался мне навредить, хотя возможно могли-бы, а уж тем более ни у кого не появилось желания остаться в наших несовершенных мирах.

Желания спорить уже не было. К словам этой троицы доверия мало, но их версию происходящего стоило послушать.

Более полутора тысяч лет назад немолодой маг со слоя дуба в сопровождении молодой семейной пары волшебников карагачей пробирались сквозь густо заросшие, крутые склоны Нинайских гор.

Этих ребят маг нанял проводниками и хоть о них ходила молва лучших знатоков здешних мест, они никогда не видели долину, указанную на древней карте старика. Более того, молодой волшебник настойчиво твердил, что ничего подобного в той местности нет и карта не верна. Старик не спорил, но щедрое вознаграждение убедило волшебников провести его к месту, обозначенном на карте как «Долина смерти».