Тут парень как раз поднял голову и посмотрел на Микаэля с женщиной. Буквально мгновение он тщательно изучал их, а затем снова опустил взгляд на карту, причем не слишком удачно. Он явно испытывал неловкость и, казалось, хотел спрятать лицо под бейсболкой. Что-то в этой склоненной, словно испуганной голове кое о чем напомнило Микаэлю, и он снова посмотрел в темные глаза Ребекки Свенссон. Смотрел он долго и пристально – и получил в ответ нежный взгляд. Но не ответил на него, а продолжал сурово и сосредоточенно всматриваться в нее. Ее лицо застыло – и только в эту секунду Микаэль Блумквист улыбнулся ей.

Он улыбнулся, потому что внезапно все понял.

Лисбет встала из-за стола. Ей не хотелось больше мучить Августа. На мальчика и так навалилось достаточно, а вся ее идея была идиотской с самого начала.

Это так типично – возлагать слишком большие надежды на несчастных савантов! Август уже продемонстрировал достаточно впечатляющие способности… Лисбет снова вышла на террасу и осторожно пощупала рану, которая по-прежнему болела. Позади нее послышались какие-то звуки – быстрое царапанье по бумаге. Она развернулась и подошла обратно к кухонному столу. И в следующее мгновение улыбнулась.

Август написал:

Лисбет уселась на стул и сказала мальчику, теперь уже не глядя на него:

– О’кей! Впечатляет. Но давай немного усложним задачу. Возьми 18206927.

Мальчик съежился над столом, и Лисбет подумала, что, пожалуй, было наглостью сразу подбросить ему восьмизначное число. Но чтобы вообще иметь шанс на удачу, им необходимо пойти гораздо дальше этого, и ее не удивило, что Август опять начал нервно раскачиваться верхней частью тела. Однако через пару секунд он наклонился вперед и написал на своем листе:

– Отлично, а что ты скажешь о 971230541?

983 х 991 х 997, – написал Август.

– Отлично, – сказала Лисбет и продолжила…

Алона и Эд стояли перед черным, походившим на куб, головным офисом Форт-Мида с зеркальными стеклянными стенами, на забитой до отказа стоянке, неподалеку от большого обтекателя радиоантенны. Эд нервно вертел в руках ключи от машины, поглядывая в сторону электрифицированного заграждения и окружающего леса. Ему надо было в аэропорт, и он говорил, что уже опаздывает. Но Алона не хотела его отпускать. Она держала руку у него на плече и качала головой.

– Это же потрясающе.

– Да, довольно-таки примечательно, – ответил он.

– Значит, все выловленные нами в группе «Пауков» кодовые слова – Танос, Энчантресс, Земо, Алкема, Циклон и тому подобные, – все они характеризуются тем, что являются…

– Врагами Осы в первом выпуске комиксов, да.

– Отпад.

– Какой-нибудь психолог наверняка смог бы извлечь из этого что-нибудь интересное.

– Тут должна быть какая-то навязчивая идея, причем глубокая.

– Без сомнения. У меня возникает ощущение ненависти, – сказал он.

– Надеюсь, ты будешь осторожен.

– Не забывай, что я по сути своей бывший парень из банды.

– Это было давно, Эд, много килограммов назад.

– Вес тут ни при чем. Как это там теперь говорят: можно забрать парня из гетто…

– Но нельзя забрать гетто у парня [68] .

– От этого не избавишься. Кроме того, в Стокгольме мне будет помогать Радиотехнический центр вооруженных сил. Они так же, как и я, заинтересованы в том, чтобы раз и навсегда обезвредить этого хакера.

– А если об этом узнает Джонни Ингрэм?

– Будет нехорошо. Но, как ты понимаешь, я подстелил немного соломки. Даже обменялся парой слов с О’Коннором.

– Я так и подозревала… Могу я что-нибудь для тебя сделать?

– Да-с.

– Выкладывай.

– Компашка Джонни Ингрэма, похоже, полностью в курсе шведского полицейского расследования.

– Ты подозреваешь, что они каким-то образом прослушивают полицию?

– Или же у них где-то имеется источник, предположительно какой-нибудь карьерист в шведской Службе безопасности. Если я соединю тебя с двумя своими лучшими хакерами, ты можешь в этом покопаться.

– Звучит рискованно…

– Ладно, забудь.

– Нет, мне это нравится.

– Спасибо, Алона. Я пришлю тебе больше информации.

– Удачной поездки, – пожелала она.

Эд чуть надменно улыбнулся, сел в машину и уехал.

Потом Микаэль даже толком не мог объяснить, как он понял. Вероятно, что-то в лице Ребекки Свенссон – что-то одновременно знакомое и незнакомое, – возможно, именно из-за полной гармонии в его чертах напоминало о своей полной противоположности и, в сочетании с другими предчувствиями и подозрениями, возникшими у Микаэля в процессе работы над статьей, подсказало ему ответ. Правда, до конца уверен он по-прежнему не был. Но уже не сомневался в том, что творится что-то очень нечистое.