Бабуся уходит, а Варфоломей подстерегает очередную жертву. Так и шла его недолгая жизнь на ниве фотоискусства, пока тетиного знакомого не посадили за махинации. Пришлось Варе уволиться и снова искать смысл жизни.

…Все эти и другие эпизоды из его биографии медленно возникают в его мозгу и так же тихо исчезают, пока он сидит один за столиком ресторана в далеком чукотском поселке А-е и ищет виноватых в своих злоключениях, в своих мотаниях по свету, в своей неустроенной судьбе, в своем одиночестве. Да, да, в одиночестве. Всего восемь лет романтики выдержала его жена и нашла более уверенного человека. А почему? А потому, что еще в начале пути Варфоломей сам по себе факт романтической любви считал уже гарантией вечного семейного счастья, никогда не ревновал и доверял, обеспечивая себе спокойную жизнь.

Можно было бы сейчас в ресторане улучшить настроение, да непьющий Варя, вот в чем беда. Единственный способ — исповедаться, излить душу. А это легче всего сделать, если человек посторонний. И такой человек находится.

— Свободно? — спрашивает он.

Варфоломей кивает.

Ни по лицу, ни по одежде профессию человека не определить. Лицо обычное, ничего броского. Одежда тоже — свитер под пиджаком, как у многих, никаких значков на лацканах.

— Заказал?

— Не пью…

— Чего так?

— Не идет…

— А… понимаю… — сказал незнакомец, — жаль, пива нет. Пивом хорошо лечиться… Всем хорош север, а вот пива нет… Да-а… нет в жизни счастья. Потому и бегут отсюда… Кто без пива выдержит-то, а?

Варфоломей угадал в нем приезжего.

— Надолго к нам? — спросил он.

— Как получится… Вот слетаю на Остров, а там видно будет.

Официантка принесла заказ незнакомца.

— Ну, за знакомство, — сказал он. — Меня Черновым зовут. Ваня Чернов, значит. А тебя?

— Варфоломей…

— Варя, значит… Что имя-то такое?

— Сын бородатого… с древнееврейского…

— А-а… понятно…

И Чернов опрокинул стопку.

А Варя, опустив глаза и скучно ковыряя бифштекс, вспомнил о том, что давно не писал на материк, маме. А мама вот в прошлом году прислала ему дорогой подарок — расческу из заморского сандалового дерева — давно мечтал Варя о ней. Мечта сбылась, единственная его мечта, которая осуществилась в жизни, да вот только поздновато, расчесывать уже нечего. По утрам, прихорашиваясь перед зеркалом, а надо сказать, что к внешности своей он относился серьезно, Варфоломей вертел расческу вдыхал тонкий приятный запах сандалового дерева и поглаживал лысину.

«Хорошо, что борода есть», — думал Варфоломей, любовно подстригая ее маленькими ножницами, которые всегда носил с собой в специальном внутреннем кармашке жилета.

— Ну, а вы, — спросил в свою очередь Чернов, — давно тут?

— Полгода…

— А зачем? От теплой жены да на холодный север?

— Нет у меня жены… — потупился Варфоломей.

— Простите… — понял Чернов… — я не хотел.

— Да нет, чего уж там, — решил открыться Варфоломей. — Я вам скажу, когда жена уходит, это очень неприятно. Но когда она не приходит год, два и не возвращается на третий, понимаешь, что это серьезно.

— Да уж как не понять, ушла, значит, — решил сочувствовать Чернов. — А звать-то ее как?

— Марионелла…

— Мурка, значит, — сказал Чернов. — А у меня вот жены нет. Не выходят за меня девушки.

— Почему?

— Да я им не предлагаю, — засмеялся Чернов.

Варфоломей улыбнулся.

— А то, может, выпьешь, а? — предложил Чернов.

— Не-ет! — покачал головой Варя.

— К хорошему человеку ушла? — спросил Чернов.

— К хорошему.

— Это хорошо.

«Чего ж тут хорошего?» — хотел обидеться Варфоломей, да передумал. Он вытащил расческу, понюхал, аккуратно, не глядя в зеркало, расчесал бороду, огладил ее, но Чернов не обратил на расческу ровно никакого внимания, и Варфоломей спрятал ее в карман.

— А здесь вы где? Точка приложения сил? — спросил Чернов.

— Тут студию недавно организовали СВСК — Северо-восточная студия кинохроники. Я у них сценаристом.

— Много фильмов сняли?

— Не снял…

— Всюду такое дело, — успокоил его Чернов. — Хорошие сценарии всегда затирают. Без знакомства с режиссером не пробьешь, это уж точно. Сколько уже написано?

— Нисколько…

— Как?! — оторопел Чернов.

— Я на студии старший сценарист.

— Ну и что? Разве старший сценарист не пишет?

— Должен писать… но… я, наверно, не умею… Я умею читать сценарии. То есть понимать, какой хорош, а какой плох… по какому можно снимать, а на какой и денег даже не дадут.

— Руководите, значит?

— Если так назвать…

— А самому писать не хотелось?

— Хотелось… но у меня нет материала…

— Знания жизни? — спросил Чернов.

— Вот-вот…

— А может быть, вы недооцениваете свои силы? — пытался Чернов успокоить Варфоломея и наставить на правильный путь.

— Не-ет, я себя знаю. Я ведь еще когда в Казахстане сапожничал, стихи писал. Посылал в газеты. Кое-что печатали. Я призывал в стихах молодежь на подвиги, звал на комсомольские стройки, потом призывал на целину, потом на строительство домн и мартенов…