– И то правда, – угрюмо проворчал старший офицер. Зря он надеялся, что Роджер запорет дело и придется прибегнуть к помощи окружной полиции. Мерзавец, оказывается, вот-вот накроет шайку. Чего доброго, потребует повышения, да и получит. Хорошо, если его при этом переведут в другой участок. Иначе придется старшему офицеру хлопотать о своем переводе. Впрочем, чем черт не шутит, может, Роджер еще наломает дров.

В Гуманитехе он уже порядком наломал. Настояв, чтобы агентов в штатском пускали на занятия под видом студентов или, того хуже, практикантов, Роджер и не подозревал, как угнетающе подействует их присутствие на преподавателей.

– Это невыносимо! – жаловался ректору доктор Кокс, заведующий кафедрой естественных наук. – У меня и так не все студенты успевают, а тут еще появляется не в меру любопытный субъект, который не отличает бунзеновскую горелку от огнемета. От лаборатории на третьем этаже остались одни головешки. На кого он, с позволения сказать, стажируется, если несет такое, что…

– Но ведь он может и рта не раскрывать. Их прислали только для наблюдения.

– По идее, да. А на деле он занимается тем, что затаскивает студентов в уголок и расспрашивает, где ему раздобыть формалин. Можно подумать, мы заготовляем анатомические препараты.

Ректор объяснил Коксу, что такое «формалин».

– Так вот оно что. А я-то гадаю, зачем этот остолоп просил разрешения осмотреть шкафы с реактивами.

Такая же история происходила на занятиях по ботанике.

– Откуда мне было знать, что эта девица – полицейский агент? – оправдывалась мисс Райфилд. – Я понятия не имела, что студенты выращивают в теплице марихуану. А теперь агентесса косится на меня.

Только доктор Борд сохранял философский взгляд на вещи. Поскольку ни один агент не говорил по-французски, кафедра Борда не подверглась нападению.

– В конце концов, на дворе тысяча девятьсот восемьдесят четвертый, – рассуждал Борд на заседании комиссии по чрезвычайным мерам. – Кроме того, дисциплина в колледже значительно улучшилась.

– Только не у меня, – отозвался мистер Спири с кафедры строительства. – У штукатуров и каменщиков пять раз доходило до драки. Мистера Гилдерса так отделали велосипедной цепью, что он угодил в больницу.

– Велосипедной цепью?

– Какой-то студент обозвал бандюгу-полицейского мудозвоном, а Гилдерс бросился разнимать.

– Надеюсь, студентов арестовали за ношение холодного оружия? – спросил доктор Мэйфилд.

Заведующий кафедрой строительства покачал головой.

– Цепью махал полицейский. Зато ребятишки отметелили его на славу, – с удовольствием добавил он.

Но особенно расстарался Роджер в группах секретарш.

– Если так будет продолжаться, девочки не смогут успешно сдать экзамены, – сокрушалась мисс Дилл. – Их то и дело таскают с занятий на допросы. Знаете, как они после этого ужасно печатают. Можно подумать, у нас не колледж, а притон.

– Притон – это было бы здорово, – заметил доктор Борд. – Но газеты опять все переврали. И все-таки статья на третьей странице что-нибудь да значит.

Он достал номер газеты «Сан» и показал фотографию мисс Линчноул в чем мать родила. Снимок был сделан на Барбадосе прошлым летом. Внизу красовалась подпись: «СМЕРТЬ В ГУМАНИТЕХЕ: СТУДЕНТКА ИЗ ЗНАТНОЙ СЕМЬИ – ЖЕРТВА НАРКОТИКОВ».

– Да видел я газеты. Какой позор для колледжа! – обратился проректор к членам комиссии, которая вообще-то собралась обсудить грядущий налет инспекторов Ее Величества, а теперь вынуждена заниматься новой напастью. – Я только хочу сказать, что это нетипичный случай и…

– Отчего же нетипичный, – возразил член муниципалитета Блайт-Смит. – С тех пор как вы заняли этот пост, на колледж так и сыпятся неприятности. Могу напомнить. Сперва отвратительная история с преподавателем кафедры гуманитарных наук, который…

В разговор вмешалась миссис Болтанинг, которая как истая поклонница прогресса жила завтрашним днем:

– Что толку ворошить прошлое?

– Нет уж, поворошим, – настаивал мистер Сквидли. – Ведь должен кто-то за это ответить. Мы как-никак платим налоги и имеем право требовать, чтобы наши дети получили приличное образование.

– Сколько у вас детей в Гуманитехе? – фыркнула миссис Болтанинг.

Мистер Сквидли возмущенно сверкнул глазами:

– Чтобы мои дети учились в Гуманитехе? Через мой труп.

– Ближе к делу, – напомнил начальник управления по образованию.

– Куда уж ближе, – сказал мистер Сквидли. – А дело в том, что я работодатель и плачу не за то, чтобы свора пустобрехов-недоучек сажала будущих рабочих вместо студенческой скамьи на иглу.

– Протестую! – кипятился ректор. – Во-первых, мисс Линчноул училась не на рабочего, а во-вторых, у нас преподают настоящие мастера…