– Ох и мастера! По этим мастерам психушка плачет, – вставил мистер Блайт-Смит.

– Я хотел сказать, «мастера своего дела».

– Оно и видно. Недаром секретарь министра образования так настойчиво добивается, чтобы специальная комиссия расследовала, действительно ли кафедра гуманитарных наук. ведет пропаганду марксизма-ленинизма. Какие вам еще нужны доказательства, что преподаватели никуда не годятся?

– Несогласна! Категорически несогласна! – наседала миссис Болтанинг. – Корень зла – сокращение ассигнований. Чтобы привить молодежи чувство ответственности, пробудить заботу о…

– Господи, да разве в этом дело? – буркнул мистер Скидли. – Если бы хоть половина придурков, которые тут работают, умели читать и писать…

Ректор многозначительно посмотрел на начальника управления по образованию, и от сердца у него отлегло. Пусть себе спорят, все равно никакого решения не примут. В комиссии всегда так.

В доме 45 по Оукхерст-авеню Уилт беспокойно поглядывал в окно. С самого обеденного перерыва, когда он обнаружил слежку, Уилт не находил себе места. Возвращаясь домой, он глаз не спускал с зеркальца заднего вида, поэтому прозевал сигнал светофора на Нотт-роуд и приложил машину сыщиков, которые на всякий случай пристроились спереди. Последовал обмен любезностями. К счастью, агенты были без оружия, но Уилт еще раз убедился, что его жизни угрожает опасность.

Ева была мрачнее тучи.

– Прешь, как ненормальный, – напустилась она на мужа, когда Уилт рассказал про помятый бампер и радиатор. – Ну что за раззява?

– Посмотрел бы я на тебя, если бы тебе выдался такой денек, – сказал Уилт и налил себе домашнего пива. После первого глотка он подозрительно посмотрел на стакан и проворчал:

– Сахара, что ли, недоложили.

Ева мигом перевела разговор на происшествие с мистером Геймером. Уилт слушал вполуха. Странный вкус у этого пива. Оно еще вроде и выдохлось.

– …Как будто такие крохи могут перекинуть статую через забор, – заключила Ева свое крайне пристрастное повествование.

Уилт оторвался от пива:

– Не скажи. Теперь я понимаю, зачем им понадобилась подвесная лебедка мистера Бойкинза, – Я-то думаю, откуда такой интерес к физике.

– Но врать, что они задумали убить Геймера при помощи электричества…

– А ты объясни-ка мне, почему во всем доме нет света. Не знаешь? Потому что пробки перегорели. И не вздумай говорить, что это снова мышь забралась в тостер. Я проверял. Из-за мыши пробки не перегорят. А в тот раз, если бы я не возмутился, что вместо гренков с мармеладом меня на завтрак потчуют гниющей мышью, ты бы даже не заметила.

– Вспомнил тоже! Тогда было совсем другое дело. Бедняжка полезла туда за крошками, ее и пришибло.

– А мистер Геймер полез за своим клятым садовым украшением, и его тоже чуть не пришибло. Между прочим, это паршивая мышь подсказала твоему выводку мысль об электричестве. Неровен час узнают, как действует электрический стул. Вернусь как-нибудь домой, а на кухне Рэдли-младший окочурился: на голове кастрюля, а от нее к розетке провод.

– Ну вот еще. Что они – совсем ничего не соображают? Вечно тебе мерещатся всякие ужасы.

– Не ужасы, а суровая правда жизни. Это ведь правда, что у наших малюток ого-го какая убойная сила. По сравнению с ними террористы годятся в воспитатели детского сада.

– Какие гадости говоришь!

– Такие же, как это пиво, – сказал Уилт и открыл еще одну бутылку. Он сделал глоток и выругался, но его слова заглушил гул кухонного комбайна: Ева принялась шинковать морковь и яблоки. С одной стороны, девочкам полезно, а с другой – пусть Генри видит, в каком она бешенстве. Хоть бы раз согласился, что у девочек светлые головы и золотой характер. Так нет: вечно он недоволен.

Уилт был недоволен и пивом. От любовного зелья – Ева добавила в каждую бутылку лучшего горького ровно пять миллилитров – пиво приобрело странный привкус и выдохлось.

– Должно быть, плохо закупорили, – пробормотал Уилт. Кухонный комбайн замолчал.

– Что ты там ворчишь? – сварливо крикнула Ева. Она всегда подозревала, что под шумок комбайна или кофемолки Уилт высказывает сокровенные мысли.

– Ничего, – ответил Уилт. О пиве поминать не стоит: Ева постоянно талдычит, что пиво плохо действует на печень. По крайней мере сегодня Уилт это ощутил. К тому же если подручные Маккалема вдруг нагрянут, чтобы его пришить, лучше сразу упиться до бесчувствия. И плевать, что у пойла отвратительный вкус. Больше в доме ничего из спиртного нет.

На другом конце Ипфорда инспектор Флинт, сидя перед телевизором, рассеянно смотрел фильм о жизни гигантских черепах. И черепахи, и их половая жизнь были ему до лампочки. Одно у них здорово: они не нянчатся со своими спиногрызами, а отложат яйца на каком-нибудь далеком берегу – и поминай как звали. Вылупятся – хорошо, хищники слопают – еще лучше. А так – мотал он этих тварей, которые живут по двести лет и, наверно, знать не знают, что такое высокое давление.

Флинт вернулся мыслями к Роджеру и покойной Линчноул. Он ловко втравил Роджера в неразбериху, на которые Уилт был большой мастак, но теперь Флинт решил, что не худо бы самому раскрыть это преступление и пожинать лавры. Уилт к делу не причастен, это точно. Разумеется, без его проделок не обошлось – на то он и Уилт, однако чутье старого служаки подсказывало инспектору, что к наркотикам каверзы Уилта отношения не имеют.