Зрители греческих трагедий зачастую испытывали сильнейшие физические ощущения, например, когда Эдип появлялся на сцене с вырванными глазами. Язык античной драмы был дерзок и прямолинеен. Зрителя нещадно обливали потоками крови. Иногда акт насилия совершался за сценой, но описывался в тошнотворных подробностях, которые иногда подкреплялись шокирующими «вещественными доказательствами», такими как окровавленная одежда. Актеры убедительно изображали трупы.

Унаследовав традиции древнегреческого театра, римляне превзошли их в жестокости. В годы упадка империи кровавый натурализм театральных зрелищ был и вовсе доведен до крайности: убийства, прежде имитируемые или изображаемые символически, теперь совершались по-настоящему (участь героев трагедии принимали осужденные преступники, которые погибали прямо на сцене, истекая кровью на потеху публике); битвы мифологических персонажей разыгрывали гладиаторы, сражавшиеся друг с другом в буквальном смысле до последнего издыхания.

В конце XVIII века в Париж из Лиона прибыл Гиньоль — балаганная кукла-перчатка, давшая имя французскому театру жестокости.

«Гран-Гиньоль» заставлял зрителей содрогаться от ужаса, натуралистично представляя сцены расчленения, отсечения голов и прочих издевательств над человеческим телом.

Люди, присутствовавшие на первых киносеансах, отмечали потрясающее физическое воздействие, которое оказывали на публику «движущиеся картины»: зрители вскакивали со своих мест при виде приближающегося локомотива и вздрагивали, когда во время показа фильма «Большое ограбление поезда» (The Great Train Robbery, 1903) с экрана смотрело дуло пистолета.

В 1950-е и 1960-е годы умением вызывать у аудитории острые физические ощущения прославился Альфред Хичкок. В таких фильмах, как «Психо», «Птицы», «Головокружение» и др., он управляет телами зрителей, как виртуозный музыкант органом. И он был не одинок: каждый хороший режиссер в той или иной мере владеет приемами, позволяющими добиваться от аудитории определенных эмоциональных и физических реакций. Полный арсенал кинематографиста (сюжет, образы персонажей, монтаж, свет, костюмы, музыка, декорации, актерская игра, спецэффекты, знание психологии) используется для того, чтобы заставить зрителя затаить дыхание от волнения, удивленно охнуть при неожиданном повороте сюжета, а в момент счастливой развязки вздохнуть с облегчением. По сути, секрет драматурга заключается в умении контролировать то, как человек дышит, поскольку состояние всех органов зависит от их снабжения кислородом.

В 1970-е годы появились богатые спецэффектами фильмы Ирвина Аллена —«Приключение “Посейдона”» (The Poseidon Adventure, 1972), «Ад в поднебесье» (The Towering Inferno, 1974), в которых многие усмотрели низменное развлечение, взывающее не столько к духовному, сколько к телесному. С приходом поколения Спилберга и Лукаса, современных мастеров спецэффекта, кино получило еще больше возможностей для создания самых впечатляющих изображений.

На протяжении всей истории культуры мастера зрелищ использовали разнообразные средства для усиления физического воздействия на аудиторию, начиная с курения ладана при проведении древнегреческих ритуалов и кончая новейшими чудесами техники, такими как 3D, IMAX или кресла, вибрирующие в тот момент, когда на экране идет пулеметная стрельба. В Древнем Риме иллюзию присутствия богов создавали, распространяя ароматные пары и осыпая сцену или арену благоухающими цветочными лепестками. В 1950-е проводились эксперименты по созданию трехмерного изображения и передаче запахов, а режиссер Уильям Касл при демонстрации своей картины «Вибратор» (The Tingler, 1959) использовал уникальную технологию, названную «Percepto»35: в спинки кресел были вмонтированы вибрирующие устройства, которые срабатывали в наиболее ужасающие моменты, имитируя ощущения персонажей, в спинном мозге которых поселялось существо-паразит, давшее название фильму.

ТЕЛО КАК КРИТЕРИЙ ОЦЕНКИ

Объективно оценить свою или чужую работу не всегда легко. Порой бывает трудно сформулировать, что тебе не нравится в фильме, какие чувства он у тебя вызвал, чего ему не хватает. Иногда определить, насколько сюжет удался и в чем его недостатки, помогают вопросы: «Что я чувствовал? Были у меня вообще какие-либо физические ощущения, или же я воспринимал происходящее только умом? Становилось ли мне холодно? Поджимались ли пальцы на ногах от страха или восторга? Когда герою угрожала опасность, реагировала ли моя нервная система так, будто я сам стою на краю пропасти?» Если ответ отрицательный, то картине, вероятно, недостает эмоциональной напряженности.

Оценивать сюжеты будущих фильмов — моя профессия, и для меня очень важны ощущения, которые я испытываю при чтении сценария. Если он скучный, мое тело становится свинцовым, а каждая страница словно бы весит тысячу фунтов. Пробегая глазами по строчкам, я начинаю клевать носом. По опыту могу сказать, что сценарии, по которым впоследствии снимают хорошее кино, воздействуют на меня совершенно иначе: я просыпаюсь, все органы моего тела один за другим оживают, наполняются легкостью и радостью. Кровь активно приливает к мозговым центрам, отвечающим за удовольствие. Я испытываю «чистое наслаждение» по Аристотелю, которое заключается в выбросе эмоциональной и физической энергии благодаря катарсическому воздействию умело рассказанной истории.

Когда мы смотрим хороший фильм или читаем увлекательный роман, наше сознание приходит в состояние повышенной активности, что сказывается на генерировании мозговых волн, которые могут быть зафиксированы специальным оборудованием. Возможно, такой почти гипнотический эффект достигается вследствие изменения дыхательного ритма в сочетании с концентрацией внимания на изображаемых событиях.

Начав зарабатывать на жизнь критическим разбором сценариев, я вскоре обнаружил, что по сути анализирую реакции в органах моего тела. На протяжении всего дня наши эмоциональные и физические отклики на окружающий мир сопровождаются циркуляцией жидкостей в организме. Книги и фильмы воздействуют на нас так же, как и любые другие внешние раздражители: если мы испытываем страх или стресс, надпочечники выбрасывают в кровь адреналин, сердцебиение и дыхание учащаются. Если же мы шокированы тяжелым или пугающим зрелищем, наше тело блокирует некоторые процессы, ограничиваясь жизненно важными в конкретной экстренной ситуации.

Английское слово horror — «ужас» — уходит корнями к латинскому слову «ощетиниться», описывающему автоматическую реакцию тела на события, угрожающие нормальному порядку вещей. Когда человек чего-то боится, кожа на его руках ведет себя примерно так же, как при контакте с холодным воздухом: благодаря сокращению крошечных мускулов волоски приподнимаются. Некоторые ученые усматривают в этом явлении отголосок тех далеких времен, когда густая поросль на теле наших предков вставала дыбом, помогая казаться больше и опаснее перед лицом врагов, как это и сегодня происходит у животных.