Я прошла в коридор, удивляясь размерам арендованного коттеджа, и открыла наугад одну дверь. Она вела в комнату, которую Джек, судя по всему, оборудовал под кабинет. На экране компьютера светился текстовый файл, манивший заглянуть хоть одним глазком. Я нехотя отступила на шаг. Вряд ли под «чувствуй себя как дома» Джек имел в виду «читай черновик моей новой книги».

Напротив располагалась уютная гостиная. Я стала осматриваться и вдруг, ахнув, замерла на месте, не веря собственным глазам. Там меня десять минут спустя и застукал Джек.

Как и я, он оказался босиком, поэтому шагов не было слышно. Джек возник из ниоткуда за моей спиной и положил руки мне на плечи. Я подскочила от неожиданности. Сердце заколотилось и улеглось лишь спустя пару минут. Могло бы и быстрее, если бы кое-кто не трогал меня и не пах так одуряюще мылом, шампунем и лосьоном после бритья.

– Прости, что напугал. Замечталась?

Можно сказать и так… Утонула в воспоминаниях. Я опять повернулась к картине, и Джек заметил мой интерес.

– Всегда любил такие вещи, – признался он, глядя на полуразрушенную хижину возле озера. У самого берега, на переднем плане, склонилась ива, и художнику удалось с невероятной точностью передать, как ее длинные листья отражаются в волнах. – Сколько на нее ни смотри, всегда увидишь что-то новое.

Я кивнула. Ее картины вызывали у меня благоговение, и я была рада, что другие разделяют мой восторг.

– Интересно, где находится этот дом?

– В деревушке возле Дордони, – ответила я, не отрывая глаз от картины.

Джек удивленно уставился на меня, а потом, шагнув к стене, прочел надпись в углу полотна.

– «Ф. Маршалл». – В его голосе слышалось уважение. – Неужели твоя мать?

Я кивнула – молча, потому что перехватило горло. Эту картину я не видела целую вечность.

– Мы отдыхали там лет десять назад. Мама каждое утро вставала на рассвете, подстерегая момент, когда свет упадет под нужным углом.

Джек склонил голову, изучая картину с должным восхищением.

– Здорово получилось.

Я улыбнулась – арт-критик из него никудышный.

– Согласна.

Рука Джека по-прежнему лежала на моем плече. Поэтому мне показалось вполне естественным прильнуть к нему. Конечно же, в поисках дружеского утешения.

– Она до сих пор рисует?

Я с грустью и сожалением вздохнула.

– Постоянно. Но так больше не получается.

Джек сочувственно улыбнулся.

– Когда дома на стенах не осталось пустого места, она стала продавать полотна в городской галерее. Дела, кстати, шли неплохо. – Снова вздохнув, я посмотрела на картину. – Эта была одной из моих любимых; мне так не хотелось, чтобы мама ее продавала…

Когда мы вернулись в кухню, солнце уже медленно ползло к горизонту. Джек распахнул стеклянные двери, впуская косые лучи и морской воздух. Отклонив мое предложение помочь, он вытащил из холодильника овощи для салата, а вслед за ними – несколько бутылок разных сортов пива и вино. Я предпочла пиво, чему он одобряюще улыбнулся. И еще шире, когда я отказалась от бокала.

– Ты совершенно точно в моем вкусе! – сказал он, откупоривая две бутылки и протягивая одну из них мне. И пусть это была всего-навсего метафора, я поспешила спрятать улыбку за темным стеклом.

Пока он нарезал салат, я убирала с обеденного стола кипы бумаг, чтобы освободить место для тарелок. Большой конверт выскользнул из пальцев, и по столешнице картами таро рассыпались десятки цветных фотографий. На них было то самое озеро, которое облюбовал Джек для своей книги. Я принялась собирать их в одну стопку. Снимки практически не отличались друг от друга – и зачем только Джеку понадобилось так много? И вдруг я замерла, добравшись до четырех самых нижних фотографий. На них была я – сидящая на пледе и зачарованно глядящая куда-то вдаль.

Я набрала в грудь воздуха, чтобы спросить, зачем он меня фотографировал, и тут же смущенно выдохнула, вконец запутавшись.

Тем вечером я узнала о Джеке довольно много – причем большую часть прочитала между слов. Он рассказывал об умершем отце, и в его голосе отчетливо слышалось, как они были близки и как он теперь скучает. Можно многое узнать о человеке по тому, как он общается со своими родными. Наверное, этим меня так и привлекал Ричард – уважением, которое он демонстрировал к родителям.

Я помотала головой, словно пытаясь избавиться от надоедливого звона в ушах. Хватит считать его образцом для подражания и сравнивать с ним окружающих.

Джек был общительным, веселым и умным и очень ловко уводил разговор от скользких тем. Это немного огорчало, хотя он, конечно, не обязан был делиться со мной деталями личной жизни. К концу ужина я объелась, немного захмелела от двух бутылок пива и, кажется, выболтала практически все подробности своих отношений с Ричардом, так ничего и не получив взамен.