– Воды?

– Нет.

– Прошу, присаживайся, – указывает на диван. – Я только повешу это, – говорит он, поднимая наши куртки.

– Ладно, – все как-то неестественно, наши откровения стали причиной недопонимания, которое мне бы хотелось убрать. Затем вокруг меня начинает звучать музыка, и я оглядываюсь в поисках источника звука, вникая в спокойный ритм музыки и ласковый мужской голос. Узнаю его. Это композиция «Позволь ей уйти» в исполнении Passenger. Мысли начинают крутиться с бешеной скоростью.

Миллер возвращается без жилетки и галстука, ворот рубашки расстегнут. Он наливает в стакан какую–то жидкость темного цвета, и в этот раз я замечаю этикетку. Это скотч. Он снова садится на кофейный столик передо мной и не спеша делает глоток, смотрит на стакан хмурым взглядом, позволяя каплям алкоголя обжечь горло, и ставит стакан на столик.

Как я и думала, он передвигает его, после чего складывает руки вместе, глядя на меня задумчиво. Я тут же настораживаюсь от этого взгляда.

– Почему ты не пьешь, Ливи?

Не зря я беспокоилась. Он продолжает твердить, что не хочет переходить на личное, и все же без проблем задает мне такие вопросы или врывается в мое личное пространство, а именно в мой дом и за мой обеденный стол. Хотя я и не говорю об этом, ведь чего я действительно хочу, так это, чтобы мы перешли действительно на личное. Не хочу просто так делить с ним свое тело.

– Я себе не доверяю.

Его брови удивленно взлетают:

– Не доверяешь себе?

Чувствую себя неловко, блуждая взглядом по комнате, несмотря на желание поделиться этим. Просто нужно собраться с духом, чтобы отыскать слова, которые я так долго отказывалась произносить.

– Ливи, сколько раз нам нужно к этому возвращаться? Когда я говорю с тобой, ты смотришь на меня. Когда я задаю вопрос, ты отвечаешь, – он осторожно касается моей скулы и вынуждает посмотреть на него. – Почему ты себе не доверяешь?

– Я становлюсь другим человеком под воздействием алкоголя.

– Не уверен, что мне нравится, как это звучит, – ему не нужно говорить мне это. Его глаза все за него сказали.

Чувствую, как заливаюсь краской, обжигая, наверное, кончики его пальцев.

– Мы не очень сочетаемся.

– Поясни, – говорит Миллер резко, поджимая губы.

– Неважно, – пытаюсь освободить лицо из его хватки, больше уже не желая делиться личным, его реакция на мои новости стала причиной такой перемены. Здесь больше нет ничего постыдного.

– Это был вопрос, Ливи.

– Нет, это был приказ, – бросаю я, защищаясь, силясь вырваться из его хватки. – Тот, на который я выбираю не давать пояснений.

– Ты скрытная.

– А ты навязчивый.

Он отшатывается немного, но быстро приходит в себя.

– Я навязчивый в этом вопросе и я собирать предположить, что раньше ты занималась сексом только будучи нетрезвой.

Еще больше краснею:

– Твои инстинкты не обманывают, – бормочу я, – это все или ты бы хотел выяснить пошагово кто, что, когда и где?

– Дерзить необязательно.

– С тобой, Миллер, обязательно.

Он щурит свои ярко синие глаза, глядя на меня, но не отчитывает за плохие манеры.

– Хочу знать пошагово.

– Нет, не хочешь.

– Твоя мама, – эти слова заставляют меня моментально застыть, и, судя по его взгляду, он это заметил. – Когда мне пришлось прятаться в твоей комнате, твоя бабушка упомянула историю твоей мамы.

– Это не имеет значения.

– Нет, имеет.

– Она была проституткой, – слова на автомате вылетают изо рта, удивляя меня, и я рискую взглянуть на Миллера, чтобы оценить его реакцию.

Он собирается заговорить, но только тяжело вдыхает и выдыхает. Я, как и думала, шокировала его, но хотелось бы, чтобы он, в конце концов, сказал что-нибудь….что угодно. Но он не говорит, так что это делаю я.

– Она бросила меня. Оставила на дедушку с бабушкой в поисках жизни, полной секса, алкоголя и дорогих подарков.

Он рассматривает меня близко. Отчаянно хочу знать, о чем он думает. Точно не о хорошем.

– Расскажи, что с ней случилось.

– Я уже рассказала.

Он снова передвигает стакан и возвращает ко мне свой взгляд.